Атласная куколка - Мэгги Дэвис

Саманта выдернула последнюю страничку из каретки и положила ее поверх остальных. Если она когда-то и любила его, он убил это чувство своим поступком. Отправил в Париж и даже не нашел в себе мужества посмотреть ей в глаза. Ну, так она не собирается просто смириться, вовсе нет!

Предложение, над которым она работала целую неделю, состояло в анализе перспектив проникновения корпорации Джексона Сторма на парижский рынок высокой моды через Дом моды Лувель, дома «от кутюр». Это была, безусловно, фантастическая идея! Сэмми, конечно, не могла не признать, что основная мысль принадлежит Брукси Гудман. «Но если это моя лебединая песня для Джексона Сторма и даже для карьеры модельера — что ж, я готова ее пропеть», — сказала себе Сэмми.

В этот предутренний час в Париже она пришла к выводу: если быть до конца честной, она хочет сделать последний, пусть даже вызывающий шаг и доказать: несмотря на все, что с ней произошло, она достойна занять собственное место в империи Джексона Сторма. Саманта Уитфилд станет, может быть, единственной из протеже великого Сторма, которая не сдастся без борьбы. Она знала, что у нее есть талант, хотя постепенно его почему-то начали эксплуатировать другие люди.

Сэмми облокотилась на краешек стола и снова потерла глаза. В приливе откровения, столь свойственного выходцам с американского Запада, она честно говорила себе: «Может, то, что творится сейчас, — величайший урок в твоей жизни. Посмотри, как быстро ты забыла того, кого любила, когда встретился другой, более достойный, мужчина. Разве не судьба устроила так, что Алан де Бо с сестрой оказались в Доме моды Лувель в то утро, когда ты впервые переступила порог этого дома?»

Пару вечеров назад, сидя рядом с Аланом в такси, она пыталась решить, как поступит, если он сделает ей предложение. Эта бредовая идея все-таки приходила ей в голову. И Сэмми не знала ответа.

Правда, все эти мысли сразу вылетели у нее из головы, как только такси остановилось у светофора и она увидела Софи, прильнувшую к Чипу на виду у прохожих и посетителей уличного кафе. Эта отвратительная сцена задела ее больнее, чем она ожидала. Господи! Сначала мамаша, потом доченька! Будто ей неожиданно нанесли удар прямо в солнечное сплетение.

Оправившись от первого шока, Сэмми решила, что ничего другого от этого отвратительного Чипа Дешевки и не владеющей собой бедняжки Софи ожидать не приходится. И все-таки воспоминание о том, как они обнимались в кафе, испортило ей конец вечера. Они быстро выпили что-то в «Крильоне», и Алан отвез ее домой.

Смешно ощущать потрясение от подобного, говорила себе позже Саманта, ведь, в конце концов, Чип ничего не значит для нее. То, что произошло между ней и дружком мадам Дюмер, — простая случайность. Чип оказался сексуально привлекательным безмозглым самцом, доступным любой женщине, у которой найдется для него время.

И все-таки Сэмми никак не могла выкинуть из головы воспоминание о Чипе, облапившем Софи. Большую часть ночи она провела в раздумьях, как поступить с ним. Следовало издать нечто вроде приказа, запрещающего ему появляться в Доме моды Лувель, хотя она прекрасно понимала, что это лишено всякого смысла. Чип — оптовый торговец и имеет право приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Причем, пока Соланж Дюмер исполняла свои обязанности, представитель Джексона Сторма из Нью-Йорка не имел права вмешиваться в дела Дома моды Лувель. В конце концов Сэмми решила, что все ее эмоции сводятся к одному — чувству вины. Она наделала слишком много досадных ошибок. Одной из них был Джексон Сторм, другой — Дешевка Чип.

Саманта взяла со стола стопку отпечатанных листов и сложила в плотный конверт, адресованный Минди Феррагамо, исполнительному вице-президенту корпорации Джексона Сторма. Оставалось утром отнести все это на почту. Отчет был готов.

Изложение проекта оказалось более трудоемким делом, чем она предполагала, особенно если учесть, что все эти тонкости, связанные с планированием деятельности корпорации, были отнюдь не ее сферой. Очень полезными могли оказаться данные отдела маркетинга, имеющиеся в штаб-квартире, но и этого Сэмми была лишена. То, что описывала Саманта, носило весьма приблизительный характер — одни наметки, — но сама идея лежала на поверхности, отчаянно-смелая, волнующая, захватывающая дух!

Ее доклад начинался с краткого, но необходимого в данном случае обзора происходящего в мире парижской высокой моды с упоминанием того, о чем знали или догадывались все, кто работал в этой области: знаменитые парижские кутюрье зарабатывают деньги продажей прав на использование их моделей и торговлей через сеть собственных бутиков. Сами же дома «от кутюр» приносят существенные убытки, но сохраняются для поддержания престижа и торговой марки.

В своем предложении Сэмми ссылалась на известную историю о том, что короли американского рынка массовой моды Ральф Лорен, Келвин Кляйн и Оскар де ла Рента, судя по слухам, последние несколько лет внимательно следят за происходящим в Париже, но пока никто не устраивал здесь демонстраций готовой одежды. То есть не было ни одного показа, организация которого стоила бы значительных денежных затрат.

Сэмми в своем докладе указывала: все, что необходимо для американского производителя готового платья, — найти способ проникнуть в мир парижской высокой моды изнутри, то есть лучше всего, использовав дом «от кутюр», принадлежащий американскому хозяину. Основная идея и состояла в том, что старый, всеми позабытый Дом моды Лувель мог отлично послужить в этом смысле Джеку Сторму. Если хорошо подобрать и привезти из Нью-Йорка творческий персонал, привлечь модельеров самого высокого класса, а также применить передовые методы организации работы, все может получиться великолепно. Ну и конечно, необходимы определенные капиталовложения. У Джека Сторма все это было в наличии, или он мог все достать.

Неужели это совершенно безумная идея? Сэмми ужасно волновалась, засовывая отчет в большой конверт и запечатывая его. Она рассчитывала, что, получив ее доклад, они сразу же сообщат об этом. Самое важное, чтобы доклад попал к Джеку, как только он вернется.

Саманта надела на машинку пластмассовый футляр, собрала карандаши и испорченные листы бумаги; в бывшем кабинете рекламных агентов она устроила немалый беспорядок. Бросив мусор в корзинку, которую следовало вынести на лестничную площадку, Сэмми уже протянула руку, чтобы выключить настольную лампу, как вдруг послышался непонятный шум. Этого шороха, звука легких крадущихся шагов за дверью оказалось достаточно, чтобы она поставила мусорную корзину на место и замерла, напряженно прислушиваясь.

Освещенный кабинет вселял ощущение некоторой уверенности и безопасности посреди громадного, темного, пустого дома. Может, этот звук ничего не значит — в большинстве старинных домов по ночам слышатся поскрипывания и легкие шорохи. А уж если человек устал, успокоила себя Сэмми, звуки кажутся гораздо громче. Прошло несколько секунд, все было тихо, и она приказала себе забыть об этой ерунде.

Саманта снова подняла корзинку, но снова замерла, потому что вспомнила о человеке, который вполне мог оказаться здесь посреди ночи, — о Чипе.

Но не вернется же он сюда ради нее? Это нелепо. Неужели ему мало Соланж Дюмер и ее дочери, черт его дери?