Приговоренные к вечности. Часть 3. Отринуть любовь - Ольга Белошицкая

мне никогда не хотелось угробить и себя, и Ворона. Мне не приходило в голову бросаться на камни, пытаясь размозжить грудную клетку. Меня не затягивали бездонные глубины океана. Меня не манили острые, словно зубы, скалы…

Я вспомнил черно-красные пространства Маара, потянулся и скользнул туда, оставив Ворона греться и отдыхать на прохладном осеннем солнце. Немного привыкнув к легкости и замедленности движений, я отдалился от места входа и внимательно огляделся.

Вот они, нити… Опутывают мои ноги, петлями поднимаясь вверх по телу, обматывают грудь, цепляются за руки, тянутся по льдистой поверхности мира-изнанки куда-то вдаль.

Я попытался идти вдоль них, надеясь, что они приведут меня к хозяину моего слепка-образа, но они путались и обвисали, скапливаясь на поверхности и бледнея. Как давно они здесь? Что еще я мог сделать под влиянием чужого разума? Кажется, больше ничего. Безумие навалилось на меня после возвращения из Рузанны, и то не сразу, только когда я собрался в Наган-Карх. Тот, кто находился на другом конце нитей, очень не хотел, чтобы мы с Сашей наконец-то встретились и поговорили по душам. Почему? Неужели этот кто-то так сильно боялся, что мы наконец-то найдем общий язык?

Сашей управлял Рейнард. Кто же сейчас управляет мной?

Я снова сделал попытку пойти по нитям, и даже какое-то время успешно двигался вдоль них, но дальше они обвисали и сливались с прозрачной поверхностью. Что ж, попробуем иначе. Неважно, кто там, на другом конце связки, сидит и дергает за поводок. Надо этот поводок уничтожить.

Эгри — не моя стихия, но я умею с ней обращаться. Сейчас я бездумно и безрассудно сжег свои силы, следовательно, придется подождать и подкопить их, а еще — придется на какое-то время прикинуться, что я послушен чужой воле.

Я долго лежал без движения на камнях, прислушиваясь к себе, как к постороннему, но ничто больше не проникало в мой разум. Я даже задремал в блаженной прострации… А на закате, когда волнение растревоженного мною океана стало утихать, меня снова что-то толкнуло и подбросило вверх.

Я покорно взлетел, прислушиваясь к внутреннему голосу. Тоска и ощущение собственной никчемности снова накатили на меня, но на этот раз среди мрачных картин возможных жизненных неурядиц я вычленил навязчиво повторяющийся приказ принять человеческий облик и броситься на сабли. Образ этот — вот мои клинки, зажатые в скалах так, чтобы я мог налететь на них телом, вот я отхожу назад и падаю на их острие, испытывая при этом неимоверное облегчение — повторился в череде других несколько раз. Отлично… Приземлившись на скалы, чтобы обмануть контролера, я сложил крылья и потоптался по камням, медленно уменьшаясь и делая вид, что выбираю место. Сконцентрировав столько эгри, сколько могу удержать, я стремительно выскочил в Маар, увидел свои натянутые нити и пустил по ним, словно по проводам, весь собранный мною огонь. Они вспыхнули и осыпались пеплом у меня на теле, а потом и дальше пошли рассыпаться под воздействием этой мощной стихии, оставляя за собой темные дорожки. Я толкнул свой заряд эгри так далеко, как только мог, и продолжал толкать, максимально обозначив конечную точку получателя заряда — обладателя моего слепка. Какое-то время мне казалось, что силы уходят в никуда, но я продолжал жечь уже совсем распавшиеся, превратившиеся в пепел серые полоски, и скоро отчетливо услышал, как где-то далеко, за ядовито-алыми скалами раздался пронзительный вскрик, донесшийся до меня порывом невидимого ветра, взметнувшего по прозрачному дну Маара пепел нитей.

Вернувшись обратно в живой мир, я ощутил облегчение. Было ли оно ложным, просто от осознания собственной победы, или связь действительно сгорела — вряд ли я могу установить это с точностью. Но я был свободен. По крайней мере, от собственного безумия.

С трудом я поднялся в воздух. Все-таки Ворон не так неуязвим, как кажется. Кости ломило, крылья двигались с натугой. Я с трудом добрался до Восточной башни, медленно уменьшился и влетел прямо внутрь. Я люблю это место, хоть и не часто его навещаю. Башня стоит на одинокой скале, расположенной далеко от побережья. Она полупустая, но и здесь есть пол, застеленный прочными теплыми коврами, камин и рабочий стол с гвором, запас воды и еды.

Но я не собирался принимать человеческий облик. Свернувшись прямо там, в большой круглой комнате, чем-то отдаленно похожей на мой рабочий кабинет, я расслабился и закрыл глаза. Никуда я больше не полечу, пока не верну себе силы и не буду уверен, что моим разумом никто не управляет.

Глава 18. Иллирия

Ее разбудило яркое утреннее солнце, ворвавшееся в комнату и залившее бледным золотом все окружающее пространство. Юлька попыталась уснуть, повернувшись на другой бок, но спать больше не хотелось, несмотря ни на что. Она вспомнила свои утренние полеты с Рессером и пожалела, что нельзя взлететь здесь и сейчас: в крепости нагов никто не резвится в воздухе в такую рань. Повалявшись еще немного и посокрушавшись, что нельзя потребовать завтрак в постель, она задумалась о том, что делать дальше. Опасности из Наган-Карха больше не исходило, пора было возвращаться домой, в Саманданг, и срочно наверстывать пропущенные занятия. И хорошо бы заглянуть в Альбре, попрощаться и поблагодарить за гостеприимство, а заодно и поделиться скудной информацией.

Выбравшись из башни Аспида, она нашла хмурого и невыспавшегося Сашу в его собственном кабинете. Секретарь в приемной окинул ее пристальным взглядом и, прежде чем впустить, связался с ним через гвор. Юлька мрачно усмехнулась — раньше надо было думать…

Он сидел, сгорбившись над разрозненной кипой бумаг.

— Раньше почти всем этим занимался Кольер, — вздохнул он. — Объяснял, показывал, учил, но в основном вся рутина ложилась на его плечи. Жаль, что я так мало этим интересовался.

Юлька вдруг вспомнила стопки бумаг на столе у Рессера, аккуратные и не очень, и его шутки, что просматривание отчетов занимает у него добрую половину жизни. И что у Шандра бумаг вполовину меньше.

— Разберешься, — решив его подбодрить, Юлька хитро улыбнулась. — Ты ж бывший руководитель, сам знаешь принцип: что не умеешь сам — свали на подчиненного. Кстати, всегда хотела спросить — а есть ли у Вечного какие-нибудь личные финансы? Или только средства домена? Ну, если ты вдруг захочешь купить домик на побережье, откуда ты возьмешь деньги?

— Ты даже не представляешь… — ухмыльнулся Саша. — Есть, и огромные. Они наследственные, но наследование идет от одного носителя ипостаси к другому. Прикинь, этим накоплениям тысячи лет… Правда, вступление во владение — достаточно сложная и долгая