Следователь и Колдун - Александр Н. Александров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит, Другой?
— Посмертные выбросы «витала» погибших студентов не были поглощены. Никаких следов воздействия. Другие, Фигаро, всегда убивают с какой-то целью.
— Например, по чьем-то заказу…
— Ага! — комиссар восторженно грохнул кулачищем по столу. — Вот теперь я разговариваю со следователем ДДД!
— Но это как-то… — Фигаро пожал плечами, одновременно открывая консервным ножом еще одну жестянку с паштетом. — Сидит в подвалах Академии страшный демон, который раз в тридцать лет выходит подкрепиться… Где-то я о таком уже читал… А что говорят сами студенты?
Комиссар обернулся к магистру и подмигнул.
— А, что я говорил?! А ты — «дурак, дурак…»! Он просто притворяется, дабы избежать работы — всегда так делал, прохвост… Со студентами общался Целеста — меня они боятся…
— Я вас тоже боялся, если что.
— Ну! А я о чем!‥ Рассказывай, Стефан.
Магистр поболтал коньяк в бокале и осторожно понюхал янтарную жидкость.
— Неплохо, неплохо… Студенты не кажутся испуганными. И это мне показалось странным. Я прямо спрашивал: нет ли каких-нибудь слухов о проклятиях или мистических убийцах инкогнито, но студиозусы просто пожимают плечами. Пришлось кое-кого прижать к стенке-с…
— Угу, — следователь сглотнул. Он слишком хорошо знал, как магистр умеет «прижимать к стенке» и искренне сочувствовал тем несчастным, с кем Целеста изволил «пообщаться в приватной обстановке».
— И что вы думаете, мон шер? Парочка с первого курса и одна девица с четвертого таки раскололись! Вот только толку от их признаний оказалось ноль.
— И что же они говорят?
— Они говорят, — магистр поморщился, что у Целесты всегда было крайним проявлением негодования либо отвращения, — что студентов убил Песочный Человек.
— А, — Фигаро разочарованно махнул рукой, — ясно… А еще Черная Рука, Желтые Зубы и Великий Шушпанчик.
…Песочный Человек был из той же оперы что и целый сонм других тварей, истории о которых студенты рассказывали друг другу в бараках общежитий перед сном, погасив свечи и плотно занавесив окна. Таких «вечерних жутей» следователь знал тысячу и еще парочку: «…девочка-девочка, прыгай в окно! Гроб на Колесиках уже на твоей улице!». Сами рассказывали, знаем…
Песочный Человек, согласно студенческим легендам, исполнял желания. Надо было ночью положить зачетку под подушку и прошептать: «Золотой песок мне в карман, врагу — в глаза!» Тогда во сне к тебе явится маленький желтый человечек и исполнит любое твое желание, но кто-то из твоих знакомых через несколько дней обязательно умрет… Иными словами, «прижатые» Целестой студенты с таким же успехом могли рассказать, что их товарищей прикончил Морозный Дед.
— Значит, никаких зацепок, — резюмировал Фигаро. — Печально. Но я все равно не понимаю, каким боком здесь я.
— Ну, во-первых, как я уже сказал, я тебе доверяю. — Комиссар усмехнулся в усы. — А во-вторых, твое появление в Столице в это время не вызовет ни у кого подозрений.
— Это еще почему? — Фигаро поднял брови.
— Почему?! Он еще спрашивает, почему! — Пфуй театрально вскинул руки. — Да ты хоть знаешь, чудо ты в шляпе, какое сегодня число?!
— Эм-м-м… Двадцатое, если не ошибаюсь…
— А месяц?
— Март… И что с того?
— А когда у почтенного следователя ДДД Фигаро ежегодный квалификационный экзамен?
— Ах ты ж, черт возьми! — Фигаро схватился за голову, — я совсем забыл… Экзамен!‥ Должен быть… Точнее был… В январе, кажется.
— Во-о-о-от! И ты мне его напишешь, родной! Обязательно напишешь! И сдашь все нормативы! Хватит поганить отчетность! А что до того как мы хотим задействовать тебя в этом деле — изволь…
…Первые минут пять Фигаро слушал комиссара внимательно. Потом — недоверчиво. Затем — ошарашено. И уже под самый конец, когда Пфуй закончил свою тираду, следователь просто молча сидел с ополоумевшим лицом и пытался понять, сошел с ума его начальник или же просто шутит.
— Это самая бредовая, сумасшедшая и неправдоподобная идея, которую я когда-либо слышал, — выдохнул, наконец, Фигаро. — Откройте окно, я выпрыгну.
— Верно, идея бредовая — подал голос Целеста, улыбаясь уголками губ. — Тем меньше вероятность что до этого додумается предполагаемый злоумышленник.
— Фигаро, — комиссар внезапно стал очень серьезным, — я не буду настаивать. Сам понимаешь, — просто не могу. Это опасно — по всем пунктам опасно. Но пойми и ты: гибнут люди. Студенты. И мы не знаем, почему. Если через месяц — а больше трансформацию такого уровня удерживать нельзя — ты ничего не найдешь, я просто выпишу тебе благодарность с занесением, пожму руку и, клянусь, не буду тебя трогать в ближайшие лет пять. Просто…
— Не в этом дело, — резко оборвал его следователь, — не в этом дело, комиссар! Я — следователь ДДД и меня не надо упрашивать делать мою работу! Я, разумеется, заранее согласен со всем, что вы собираетесь со мной вытворить, раз уж от этого зависит чья-то жизнь. Вопрос в другом: что если я действительно что-то найду? Что если выяснится, что Академия опасна? АДН — стратегический объект. Ее не так-то просто закрыть.
Комиссар Пфуй сжал зубы, кивнул и сказал:
— Целеста!
— Я все слышал, друг мой, — магистр едва заметно качнул головой. — Но, Фигаро, — вы сами ответили на свой вопрос, мой любезный ученик. Академия — стратегический объект. Поэтому существуют распоряжения на случай ЧП. Если я на ученом совете в присутствии королевских особистов и «внутрянки» представлю убедительные доказательства опасности обучения в Академии, она будет закрыта и опечатана до разрешения кризиса, а студенты отправятся в заранее подготовленные учебные заведения. Все опасные материалы и литература с «красным» доступом также будут эвакуированы… В любом случае, это уже наши проблемы. А сейчас предлагаю заниматься тем, чем достойные граждане всегда занимаются в дальних железнодорожных поездках: пить.
…Быстро темнело. С легким шипением алхимические светильники под потолком вспыхнули и тут же были выкручены Целестой на минимальный режим (магистр любил полумрак). Кликнули услужливого проводника, заказали «кушать и водки», растопили маленькую чугунную печку, и разговор переключился на более обыденные материи. Колеса мягко постукивали, и было слышно, как в тамбуре орут песни вышедшие покурить студенты.
За окнами проносилось все больше и больше огней; деревни, мимо которых проезжал поезд, становились все более крупными и зажиточными, все гуще толпились на обочинах дорог телеграфные столбы, все чаще на горизонте виднелись факелы пламени над фабричными трубами. Рядом протянулись еще несколько рельсовых путей и вскоре вокруг литерного «А» уже вовсю грохотали товарняки груженные лесом, сталью, зерном, цистернами с алхимическими полуфабрикатами и еще тысячами других вещей, которые жадно глотала Столица с ее мануфактурами, спекулянтами и, без малого,