Войны Митридата - Михаил Елисеев

Причем началось всё это не в наши дни. Ещё в XIX в. немецкий историк Т. Моммзен всячески превозносил многочисленные римские добродетели, применительно к внешней политике республики в эпоху больших завоеваний. Забавно, что и сегодня находятся люди, которые верят в эти душещипательные сказки, искренне восхищаясь римскими военными и политическими деятелями, которые по доброте душевной, не преследуя никаких корыстных целей, начали войну с македонцами за освобождение Греции. Не знаю, из чего такие исследователи исходят, но свою кровь за просто так никто проливать не будет, и особенно такой прагматичный народ как римляне.

Что же касается римских полководцев, которые преклонялись перед культурой Эллады, то это вовсе не означает, что они также хорошо относились и к народу, который был носителем этой самой культуры. Когда неотесанный солдафон Муммий сровнял с землёй прекрасный греческий город Коринф, с него и взять-то было нечего, даже римский историк Веллий Патеркул открыто потешался над его невежеством. Другое дело, те из римлян, которые своё эллинофильство выставляли напоказ, декларируя его при каждом удобном случае. Хотя в отношении к грекам их дела доказывали как раз обратное. А. П. Беликов справедливо отметил, что факты свидетельствуют о том, что приходится говорить о «преступлениях филэллинов против эллинов». Вот что он написал по поводу личности, вокруг которой слышатся восторженные охи и ахи некоторых историков: «Фламинин, человек греческой воспитанности, идеализировавший греков и восторженно относящийся к их культуре, разграбил Эретрию и Элатею. Греколюбивый и гуманный римлянин хотел уничтожить всю Беотию и до вмешательства ахейцев успел-таки совершить карательный поход на Коронею. Его действия не отличаются от поступков его предшественников, он охотно использовал террор, а его политику нельзя назвать новой или мягкой».

Примеров аналогичных действий и других римских военачальников при желании можно найти предостаточно. Однако это касалось собственно эллинов, культурой которых некоторые из квиритов восхищались. Но что же тогда пережили другие народы, перед которыми грубые завоеватели не испытывали духовного трепета?

Страшный мировой кризис, начало которого ознаменовало восстание Андриска в Македонии, завершился в 146 г. до н. э. завоеванием Греции и уничтожением двух величайших городов Средиземноморья. На западе римляне стерли с лица земли Карфаген, на востоке разрушили до основания Коринф. И оправданий для этого варварства нет. Поэтому вполне объяснима та ненависть, которую эллины всегда питали к сыновьям волчицы. Неслучайно они смотрели на квиритов сверху вниз, считая варварами и мечтая о независимости Эллады. Именно эта ненависть в дальнейшем приведёт греков под знамёна Митридата Евпатора, а самого царя эллины будут встречать как Освободителя.

* * *

Независимость балканских греков Рим прихлопнул железной рукой. Однако, одновременно с войнами на Балканском полуострове, республика развязала агрессию и в Малой Азии. Первым, кто здесь столкнулся с римлянами на поле брани, был Антиох III Великий, правитель огромной державы Селевкидов. Располагая мощнейшим флотом и могучей армией, а также превосходным военным советником в лице Ганнибала, царь умудрился бездарно провалить все военные операции. Хотя сам план кампании, который он предложил, был довольно неплох – вести войну на чужой территории, для чего было решено перенести военные действия в Грецию. Идея была хороша, но то, как она приводилась в жизнь, не выдерживает никакой критики. Создается впечатление, что Антиох пустил все дела на самотёк, а сам оставался лишь сторонним наблюдателем.

Так называемая Сирийская война продолжалась с 192 по 188 г. до н. э. и закончилась полным военным крушением державы Селевкидов. Примечательно, что такому печальному финалу в немалой степени поспособствовал сам Антиох. В отличие от македонского базилевса Филиппа V, который продемонстрировал удивительную стойкость и мужество в борьбе с римской агрессией, Антиох после первых же неудач впал в уныние, запаниковал и провалил всё дело. По сравнению с маленькой Македонией держава Селевкидов располагала колоссальными ресурсами, но её царю это впрок не пошло. Молниеносный разгром Антиоха, за славные дела прозванного Великим, потряс воображение современников. После такой катастрофы государство Селевкидов было вычеркнуто из числа великих держав и начало неуклонно катиться вниз.

Ещё более плачевный конец был у Пергамского царства. Его правители, начиная с Аттала I, проводили проримскую политику в Восточном Средиземноморье и считались вернейшими союзниками республики в регионе. Именно они в немалой степени способствовали тому, что Рим вмешался в дела на востоке. Сенаторы были благосклонны к Атталидам и всячески их поощряли за счет соседей, в результате чего территория Пергамского царства значительно увеличилось. Что же касается царей Пергама, то они всё это воспринимали как должное. За что в итоге и поплатились. Забыв простую истину про бесплатный сыр и мышеловку, они с помощью римских друзей настолько усилили своё царство, что мудрецы на берегах Тибра задумались: а стоит ли продолжать в том же духе?

Первый тревожный звонок прозвучал очень скоро. Для Эвмена II, который плечом к плечу вместе с римлянами сражался против Антиоха Великого в битве при Магнесии, был специально придуман закон, запрещающий царям вступать в Рим. С одной стороны, сенаторы просто не хотели его видеть, но с другой стороны, не хотели идти на открытый разрыв. Эвмен всё прекрасно понял. Однако плевок стерпел, поскольку поделать уже ничего не мог, развернулся и отбыл обратно в Пергам.

К Пергамскому царству римляне подбирались исподтишка, незримо опутывая его своей паутиной. Апофеозом их деятельности стало устранение последнего царя Аттала III и истолкование по праву сильного его завещания в свою пользу. Несмотря на то что Аттал завещал республике лишь свои личные владения, сенаторы повели дело так, что будто бы он завещал им ВСЁ царство. Не было в те времена пределов римской наглости, цинизму и жадности! Захватывая независимое государство с помощью сомнительных махинаций, они явно перешагивали все пределы допустимых норм того времени. Потому что одно дело принять по завещанию личные владения царя, и совсем другое наложить лапу на всё царство, где проживали сотни тысяч свободных людей, которые не желали иметь ничего общего с римскими варварами. Вот тогда и произошёл сильнейший взрыв народного возмущения, который потряс всю Малую Азию (131–129 гг. до н. э.).

* * *

Борьбу против Рима возглавил побочный сын пергамского царя Эвмена II и сводный брат Аттала III Аристоник, который чувствовал себя обойденным, поскольку сенаторы не принимали в расчёт его права на престол. Но с другой стороны, население Пергамского царства не желало жить под властью иноземцев. В итоге интересы народа и Аристоника пересеклись, и началось мощнейшее движение против римского владычества в Малой Азии. Претендента на трон поддержали некоторые города Эгейского побережья, но были и такие (например, Эфес), которые выступили на стороне Рима. Однако Аристоник нанёс ряд поражений гражданским ополчениям этих городов, «которые из страха перед римлянами не хотели перейти на его сторону» (Юстин).

Повстанцы заняли солидную территорию, и Аристоник уже считал себя царём освобождённого Пергама. Но всё было не так просто. Сначала он потерпел поражение в морском бою, а затем и вовсе был отброшен от моря вглубь страны. Появилась большая вероятность того, что движение захлебнётся. Но Аристоник быстро нашёл выход из трудного положения, и не только собрал новое войско, но и значительно расширил социальную базу восстания. По сообщению Страбона, он «быстро собрал толпы бедняков и рабов, привлечённых обещанием свободы». Однако у подобного действа была и другая сторона медали. Привлекая к себе народные массы обещаниями свободы, Аристоник настроил против себя малоазийских династов, ибо те узрели в его действиях смертельную опасность для себя лично.