Моногамия. Книга 1 - Виктория Мальцева

Я всё ещё молода и привлекательна, но под гнётом несомой в одиночку ноши ответственности за семью и необходимости работать за двоих уже почти забыла об этом, растеряла свою женственность, едва успев её обрести; я так и не поняла, была ли во мне сексуальность.

А жизнь и молодость неумолимо спешат вперёд, и мне отчаянно хочется не упустить главного. Может ли это стать оправданием для измены? И если уж и привносить в свою жизнь развлечения, то не с кем попало! А рассматриваемый вариант вполне себе достойный, и что-то мне подсказывает, этот неординарно влекущий, буквально будоражащий моё сознание самец сможет мне доставить немало удовольствия…

Вопрос в том, каков его интерес? Меня сложно назвать красивой, скорее, я выгляжу привлекательно, но если очень нужно, могу выжать из себя даже эффектность. Я среднего роста, после родов не слишком худая, у меня не такие большие глаза, как хотелось бы, совсем не идеальный нос и тонковатые брови. Я часто меняюсь, но в этой точке моей жизни я — натуральная почти блондинка, ношу длинные светло-русые волосы. В плане внешности во мне объективно нет ничего выдающегося, ровным счётом ничего. Ну, разве что, мне повезло с фигурой, а главное с бёдрами. И у меня действительно красивые губы. На этом всё. Целеустремлённость и упорство — мои главные достоинства, ум — моя козырная карта, и вот этот незаурядный ум некоторые особо внимательные личности умудряются прочесть в моих синих глазах.

Однако я совершенно не умею соблазнять мужчин. Эта способность неожиданно проявилась лишь однажды в моей жизни — когда я соблазнила своего будущего мужа. Во всех остальных случаях, даже если она очень была мне нужна, призвать её больше не удавалось. Я не умею раскачивать бёдрами, взмахивать ресницами и томно трогать себя за волосы, почти не ощущаю своей сексуальности, хотя очень хорошо осознаю, что теряю в своей жизни. И как любая молодая женщина, живущая в чувственном вакууме с безразличным мужем, хочу познать её краски если не сполна, то хотя бы немного расплескать их на полотне моего существования.

Ввиду всех изложенных причин категоричный отказ от интереса красавца не рассматривается мною как единственно возможный и правильный путь.

Но самое главное — он меня волнует, а я волную его.

Биотоки сексуального гостя буквально обжигают мне кожу: стою спиной, но знаю, в какую точку моего тела упирается его взгляд. Такое со мной впервые, не припомню, чтобы когда-нибудь я чувствовала кого-то так полно и так тонко…

Искоса слежу за его взглядом: тёмные, очень тёмные и очень красивые глаза исследуют меня, и это убеждает в верности моей недавней догадки. Резко разворачиваюсь, от неожиданности мой гость не успевает достать из своего «портмоне хороших манер» правильную улыбку и соответствующий взгляд, я застаю его искреннюю мимику, и она прекрасна. Его лицо одухотворено, оно живое — играет радостью, наслаждением, удовлетворением и не знаю ещё чем. Вот такой, как сечас, Алекс ещё более красив: черты его лица неповторимы — они мягкие, в них не брутальная и не женственная красота, в нём как в дорогом коктейле — всего понемногу и ровно столько, сколько нужно для исключительного вкуса. Впервые в моей простой до этого момента жизни во мне просыпается что-то животное, первобытное. Оно важно и ново для меня: я накопила достаточно знаний и опыта, чтобы понимать истинную ценность вещей.

Алекс пригласил меня с сыном прогуляться, сказал, что у него есть пару свободных часов, он жаждет посмотреть город и просит составить ему компанию. Артём ещё спал и отказался идти с нами.

Втроём мы бродили пешком по Кишинёву — моему родному городу, я рассказывала историю создания парков и зданий, историю нашего цирка и Театра Оперы и Балета. Я неплохой гид, так как в студенчестве подрабатывала экскурсоводом для иностранцев, могу поведать много интересного, занимательные факты о нашем городе и даже на четырёх языках. Моё хобби — иностранные языки, я знаю почти в совершенстве английский, французский, могу примитивно изъясниться на испанском и немецком, не считая родного русского, почти родного украинского и государственного молдавского, который просто обязана знать. Я трачу деньги на это, много денег и мало времени, так как всё время работаю.

Алекс особенно интересовался зданиями, потому что он архитектор. Я показывала ему дома старого города, о которых знала удивительные исторические факты, а также новые здания, вздымающиеся ввысь стеклянными стенами, разрезая белые клубы облаков, как торт со сливочным кремом. Я призналась, что современная архитектура, простая и строгая, техничная по исполнению, нравится мне гораздо больше, Алекс засмеялся, а я предложила взять такси, потому что решила показать ему совершенно неотразимый, с моей точки зрения, новый жилой дом.

— Вы не представляете, насколько это современное сооружение! — плещусь восторгами. — Дом выстроен в виде каскада, поэтому каждая квартира имеет свою террасу, и получается, что, чем ниже расположена квартира, тем она больше. Это дом будущего, потому что он построен из экологически чистых материалов, во-первых, а во-вторых, в основе его создания, как я поняла, лежали энергосберегающие технологии, и поэтому у него минимальные потери тепла в зимнее время. Вся крыша и частично террасы каждой квартиры покрыты солнечными батареями, поэтому этот дом абсолютно автономен в плане потребления энергии, а значит — экономичен! — я не могу и не хочу скрывать своего восторга. Мои глаза горят.

Алекс сосредоточенно поднимает брови и говорит:

— Ну, вопрос воды остаётся открытым. Как зациклить её потребление — вот эта проблема делает абсолютную экологичность и экономичность практически недостижимой. Технически это можно сделать, но есть и этическая сторона вопроса, — улыбается. — Люди не захотят мыться водой, которая до этого побывала в соседском унитазе, пусть даже лабораторный анализ и покажет её полную стерильность!

Мой рот фигурально открывается, нечто сродни шока пропечатывается на моём лице, а Алекс мягко смеётся, окутывая меня облаком доброжелательности:

— Этот дом тестовый, и построен он по моему проекту. Сейчас мы только начали его заселять, чтобы протестировать работу всех систем. Я тоже в нём живу — в маленькой квартире на пятом этаже, — он снова счастливо улыбается. — На самом деле, на пятом — самые большие квартиры, а самые маленькие — на четвёртом и далее увеличиваются до первого. Пятый этаж — самый непредсказуемый, будучи крайним, он подвержен больше других охлаждению. Поэтому самые большие квартиры могут оказаться самыми холодными, несмотря на то, что проектом предусмотрены усиленные системы их отопления. Увидим этой зимой! — и вновь он улыбается одной из своих шармовых улыбок.

— Почему на пятом самые большие, я не могу понять? Визуально, пятый этаж самый маленький, — вопрошает мой аналитический мозг.

— Всё дело в планировке, — объясняет. — Начиная с четвёртого, квартиры зеркально отражают друг друга, то есть находятся напротив. Всего восемь квартир на этаже. На пятом — всего три квартиры на весь этаж. У них же и самые большие террасы.

— Круто, — выдаю и больше ничего не могу сказать.

— Хочешь ко мне в гости?