Неистовые сердца - Оливия Вильденштейн

к её губам, затем взял её руку в свою и отвёл в сторону. Они заговорили приглушенными голосами. Вероятно, он успокаивал её, что всё в порядке, что они это заслужили. Я сомневалась, что Эйс когда-нибудь отчитал бы Кэт за то, что она защищала своего друга, хотя мой брат не был поклонником упомянутого друга.

Каджика, наконец, прижал свои окровавленные руки к земле и с трудом поднялся на ноги.

— Тебе не обязательно было приходить, Лили, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

Его изодранная футболка развевалась на ветру.

«Твоя метка замерцала».

— Ты больше не приходишь, когда она загорается.

Я подняла на него глаза. «Во-первых, она загорается всё чёртово время. Во-вторых, ты выглядишь таким взволнованным, увидев меня, когда я появляюсь, что я предпочла бы держаться подальше… или провести время с Фейт. Даже она дружелюбнее тебя. Что говорит о многом, учитывая, какая она угрюмая».

Мать Фейт, Стелла Сакар, оказалась двуличной социальной карьеристкой, которая пыталась убить Кэт. В конце концов, Кэт прикончила её — факт, в который Фейт всё ещё не была посвящена. Она даже не знала, что её мать умерла. Она предположила, что Стелла отправилась в одно из своих бесконечных экзотических путешествий. Стелла всегда утверждала подобное, когда отлучалась надолго, хотя на самом деле она резвилась в Неверре с биологическим отцом Фейт, вариффом Неверры, Грегором Фэрроу. Он был холодным, хладнокровным мужчиной с повесткой дня толщиной с энциклопедию.

Почему Эйс оставил его в качестве вариффа, всё ещё изумляло меня. Брат утверждал, что разумнее держать своих врагов поближе, но меня это не успокоило. Я презирала Грегора.

— Он что-то сделал с тобой? — голос Каджики вырвал меня из моих мыслей.

Я приподняла бровь. «Что?»

— Гаджикве, он причинил тебе боль?

«Грегор?» Я моргнула. «Он был вне себя от радости, когда меня выгнали из Неверры, но он никогда не причинял мне явной боли. Я не представляла большой угрозы. В его глазах, в глазах большинства людей, я всегда была всего лишь глупой маленькой принцессой».

Челюсть Каджики сжалась так сильно, что я подумала, что ему, возможно, больно.

«Хочешь, я тебя подлатаю?»

Прядь шелковистых чёрных волос упала ему на лоб.

— Подлатаешь меня?

«Ну, знаешь, залечу раны? Наш огонь может ранить, но он также может исцелять».

— Тебе не следует тратить свой огонь впустую, Лили. У тебя нет безграничного запаса. Кроме того, я охотник. Я быстро восстанавливаюсь.

Не просто охотник, а Неблагой. Я пыталась убрать это различие из своих мыслей, но, конечно, оно просочилось из моего разума в разум Каджики. В тот момент, когда мои слова дошли до него, он приподнял верхнюю губу в оскале. Он ненавидел, когда ему напоминали, что Великий Дух его племени на самом деле был Неблагим духом, заключённым в человеческое тело.

Когда Гвенельда объяснила ему это, он пробил дыру в гипсокартоне старого коттеджа Холли. Я была там, потому что Гвен привела меня, чтобы обсудить план Круза по пробуждению её погребенных соплеменников с её новым кланом охотников.

— Как ты себя чувствуешь, сестрёнка?

Я повернулась к Эйсу и показала: «Отлично». Я добавила улыбку, чтобы он не волновался.

У него было достаточно причин для беспокойства, учитывая то, что он был королём. Он взял мою руку в свою и сомкнул свои пальцы вокруг моих. Раньше наши тела горели при одной и той же температуре, но теперь нет.

— У тебя ледяная кожа.

Я вытащила руку из его хватки и показала: «Ты просто перегрелся».

Голубые глаза брата вспыхнули, и он хмыкнул. Я поняла: он мне не поверил.

— Добились прогресса в обнаружении блокировки? — спросил Каджика.

— Это не поможет Лили.

Смена блокировки порталов не помогла бы мне вернуться в Неверру — Каджика знал это… все знали это — но это помогло бы охотникам вернуться в Роуэн. Большая часть племени Каджики жила в мире фейри. Из того, что рассказала мне Кэт, они освоились и не особенно хотели покидать тот край. Каджика отказывался в это верить. Он был убеждён, что фейри держат его людей в заложниках и плохо с ними обращаются.

— Это вполне могло бы нейтрализовать её искажённую печать.

Охотник притворялся, что беспокоится обо мне. Раньше я ценила это, когда думала, что это было искренне, но я пришла к пониманию, что моя жизнь имела для него такое же значение, как и жизнь людей, с которыми он сражался в сарае.

Катори прикусила нижнюю губу. В отличие от Каджики, она действительно беспокоилась обо мне.

Взгляд Каджики метнулся ко мне.

— Это неправда, — тихо сказал он.

Я вздрогнула. «Что неправда? Что Катори заботится обо мне?»

На его челюсти задрожал нерв.

— Охотники работают день и ночь с лусионага, чтобы найти блокировку, — продолжил Эйс.

Раскрытие блокировки порталов было равносильно поиску иголки в стоге сена, потому что портальный замок мог быть чем угодно, от лепестка адамана до дверной ручки, от насекомого до иглы.

— Если это может нейтрализовать её печать, тогда для всех это станет неожиданностью, но я не полагаюсь на гипотетическое решение, чтобы спасти свою сестру.

— Что, если мы отрежем запястье? — предположил Каджика. — Это избавило бы от печати.

«Это также избавило бы меня от запястья. Мне нравится, когда мне помогают». Не то, чтобы от руки было бы много пользы, если я буду мертва.

Кэт зашипела от этой отвратительной идеи.

— Ты что, твою мать, с ума сошёл? — Эйс почти кричал.

Кэт сомкнула пальцы на его предплечье, как будто почувствовала, что он может замахнуться на охотника.

— Никто никому не отрубает руку, — заверила она его, или, может быть, она успокаивала меня. — У меня ранее возникла идея.

Она ввела их в курс дела по поводу инъекции плазмы.

Это вызвало насмешливое ворчание охотника и глубокий вздох моего брата.

— Волшебный огонь это не человеческий огонь.

А значит, это не сработает.

Уголки рта Кэт опустились. Я должна была признать, что тоже была довольно удручена.

Я провела по бледным линиям на своём запястье, которые должны были быть кругом, расчерченным пятью неправильными линиями. Вместо этого он напоминал сферический лабиринт.

Эйс тронул меня за плечо.

— Лили, я дал тебе слово… ты вернёшься домой.

Выражение его лица было таким решительным, что немного уменьшило мой страх.

«Пока Круз не умрёт», — показала я.

Эйс вздрогнул, что разозлило меня, потому что это означало, что он всё ещё лелеял идею позволить своему лучшему другу покончить с собой. Если Круз умрёт, это аннулирует все связи, которые он наладил при жизни, тем самым сотрёт мою неправильную печать. Я скорее