Быть или казаться - Семён Афанасьев

— Да. Но это ничего не меняет, — спокойно пожал плечами таджик. — Ты же знаешь. Я не ем, не пью и не делаю харам. Будем просто дружить. Наверное.

* * *

— Он это, если вашим документам верить, — угрюмо говорила русская на ходу, шагая по пятидесятиметровому коридору между матерчатыми стенками палат. — Но он не мог сделать того, что вы сказали. Он бы никогда не поднял руку на женщину. Кстати, он и на обоих языках отлично говорит, и сам Асфендиярова заканчивал. Чего б ему от пульсоксиметра шарахаться?

История её абсолютно платонического романа с достаточно приятным мужиком (почти на двадцать лет старше, блин) года полтора назад не сходила с некоторых аккаунтов инстаграм.

Как назло, владельцами акков были долбаные популярные хайповщики, разгоняющие свои догадки до уровня новостей и абсолютно не знающие правды.

Не спали они с Курбоном никогда, что бы кто ни думал… Хотя и очень дружили.

Он был слишком сильно мусульманином для этого, хотя и не кричал о том вслух.

Он ездил с ней вместе на соревнования, она водила подруг к нему в клинику. Он фотографировался вместе с её группой на практиках, как и она — с его друзьями.

Кстати, она была бы и непротив. Того самого.

Возражал как раз он (кому расскажи!): или вначале женитьба, остальное потом — или только дружба. Никаких контактов, как мужчина и женщина, иначе.

Ей, в силу возраста, брак казался чем-то столь же неуместным, как и полёт на Марс.

Так они и дружили — чемпионка по боксу и владелец сети клиник, поднявший свой бизнес с ноля собственными руками, исключительно благодаря трудолюбию и толике везения.

Пока совсем недавно земляки-фарси (из Ирана, правда) не пригласили его в Европу, открыть ещё одну клинику вместе, уже там.

— Да и неоткуда ему сейчас взяться здесь в стране, — завершила неожиданное для себя короткое пояснение Виктория, решительно отбрасывая в сторону занавеску и входя в палату номер двадцать четыре.

* * *

Меруерт и Гаухар, добросовестно следуя в кильватере спортсменки, тоже заглянули в палату. Из двоих пациентов, в наличии был только один.

Абилхакимова заговорила на таджикском, потому следующих слов казашки не поняли (кроме имени), хотя и с нетерпением ловили каждое слово.

— Это ты — Курбон Махмадшоев? - медсестра, нависая над кроватью, наверняка сверлила взглядом пациента, точнее со спины было не понять. — Или второй, который здесь с тобой?

Взгляд лежащего на боку больного заметался из стороны в сторону:

— Тихо, не шуми, сестра! Давай спокойно поговорим!

- Ты мне не брат. Кто из вас ударил её? — интерн кивнула себе за спину, хотя в защитных костюмах медсёстры между собой практически не отличались.

Узнать Гаухар могли только коллеги, но никак не больные.

— Не шуми!..

- Кто из вас Курбон?

- Он Курбон! — сжимаясь от напора спортсменки, пациент неопределенно кивнул в направлении коридора. — Он в туалете, скоро вернётся. Никто её не бил! — последние слова были сказаны хотя и с акцентом, но по-русски.

— Врёт, - припечатала из-за спины Гаухар. — Он сам ударил.

— Встал. — Уверенно скомандовала Абилхакимова, дублируя команду по-таджикски.

— Э, что задумала? Чего хочешь? Не встану я! — тридцатилетний давно не брившийся мужчина говорил хоть и узнаваемо, но явно как чужой.

— Дари, — поняла Виктория, обращаясь к подругам. — Это не форсии тоджики. Это дари, просто вам непонятно.

— Так они не из Таджикистана, а афганцы? — мгновенно сообразила Меруерт, бывавшая у родни жениха в Самарканде и ориентирующаяся в персидских реалиях лучше Гаухар.

Несмотря на казахский язык, больной, лежавший на кушетке, видимо, узнал географические названия. Его взгляд забегал по палате, а сам он что-то громко закричал на всю арену. К сожалению, матерчатые стенки палат высотой два метра с небольшим капитальной преградой звуку не являлись.

В следующий момент обидчик медсестры второго поста попытался вскочить с кровати, несмотря на своё явно болезненное состояние.

Абилхакимова коротко толкнула его в грудь, отправляя обратно на кровать:

— Не торопись. Мы с тобой ещё не закончили. Попутно, подождём "Курбона". "Махмадшоева", — добавила она, делая короткий шаг назад, чтобы получить пространство для маневра.

Афганец (если верить ушам и глазам) не успокоился: с нечленораздельным криком, явно мучаясь одышкой, он бросился на спортсменку уже с кулаками.

Последняя, легко уклонившись, без затей врезала правым кулаком ему в челюсть.

— Хотела сначала по корпусу, но поражение лёгких, — пояснила она коллегам. — Девки, зовите врачей! Пусть звонят в полицию! Тут явно какая-то херня происходит, плюс он с кулаками бросается…

— Сейчас! — Гаухар тут же зашлёпала резиновыми сапогами по полу, рванув в направлении административного шлюза.

— Лежа-а-ать! — абсолютно верно оценила Виктория намерения странного пациента, частично пришедшего в себя после её удара вполсилы.

Если бы она была мужчиной, её оппонент, скорее всего, сейчас бы даже не дёргался. Но спортсменка была женщиной, и подчиниться ей он не мог почти физически.

— Долбаная этнопсихология, долбаные соседи, — выдохнула Абилхакимова, ныряя под широкий замах афганца и повторно отправляя его на кровать.

Во второй раз Вика уже не церемонилась: кросс через левую руку попал странному больному, как надо. Тот рухнул на постель окончательно и только вздрагивал левой ногой в воздухе.

— Как бы с полицией неприятностей не было! — неожиданно запереживала Меруерт.

— Пох*ую мороз, — проворчала одногруппница, разглядывая разорвавшуюся медицинскую перчатку на правом кулаке. — Ты что, не понимаешь, что они по подложным документам в больницу улеглись?

— Как?.. — невысокая подруга, казалось, замерла на месте.

— Предъявили синие удостоверения, если у второго действительно документы Курбона, — мрачнея всё больше и больше, объяснила очевидное более быстро соображающая мастер спорта по боксу. — У нас же не полиция в приёмном. Мы только сканируем ИИН, а личность же не идентифицируем.

— А они ещё и с бородами! — кажется, и до Меруерт начало доходить.

По крайней мере, её широко открывшиеся под защитным костюмом "космонавта" глаза намекали на нешуточное волнение.

— А ковидный госпиталь — вообще идеальное место, чтобы на две недели исчезнуть без следов, — припечатала Виктория. — Особенно если у тебя реально ковид. А что, лечить будут! Морду под бородой никто не разглядит, тем более что все худеют вполовину! Удостоверение можно любое дать при поступлении, лишь бы пол и возраст хоть чуть-чуть совпадали!