Ватрушка для Тимохи - Яна Тарьянова

статуи! – и перешел на волчью рысь. Сотня шагов бега, сотня шагов шага. В таком темпе можно было двигаться днями, покрывая огромные расстояния – если тренировками выработать привычку.

Пересечение внешней ограды далось без труда – он нашел участок с сетчатым забором без колючей проволоки, прыгнул, повис, подтягиваясь на лапах, и перевалился на другую сторону. Дорога домой заняла часа три. Зорьян не торопился, повалялся на майском лугу, пачкая шкуру одуванчиками, наелся свежей зелени – он любил земляничные листья – и почти поймал крота. Прогулка одарила его аппетитом. Дома нашлись консервы и полбулки черствого хлеба. Он слопал две банки лосося в собственном соку, осторожно вылизал жестяную тару, заварил кипятком порцию овсянки с фруктами и съел ее вприкуску с мармеладными дольками. Подумал и поставил вариться кастрюлю картошки в мундирах – на случай, если захочется перекусить перед сном.

Сержук приехал поздно вечером. Выгрузил из кузова велосипед, положил на стол три купюры, придавил их телефоном, который Зорьян оставил в бардачке. Смущенно проговорил:

– Ты больше не приходи. Мне неприятности не нужны.

Зорьян чего-то такого и ожидал, но все равно ощутил укол обиды. Как будто его обменяли на полторы тонны железного лома. И даже не цветного металла.

Он еще раз пробежался перед сном – на лапах, сбрасывая раздражение. Деревня была почти вымершей, свет горел только в трех домах, из одного из них доносились пьяные крики. Все, кто могли, уезжали. Он тоже когда-то уехал – пусть и не по своей воле. Надо бы понять, почему вернулся. Было время, когда он искренне ненавидел и эту деревню, и этот дом.

После прогулки Зорьян наелся картошки и улегся спать перед телевизором. Он подозревал, что завтра утром или днем охрана Домбровского нанесет ему визит – отдаст права, попытается припугнуть или уговорить молчать.

Предчувствия не обманули, воплотились в двойном размере. Явилась не просто охрана на двух джипах, а сама госпожа Вероника Домбровская, на этот раз не на лапах, а в белых одеждах – как лучезарный ангел добра. Первым делом госпожа Домбровская вступила в коровью лепешку, валявшуюся на дороге. Зорьяну стоило больших трудов не расхохотаться, пугая всю округу. Он подавил смех и вышел на крыльцо с каменным лицом – всем своим видом напоминая ангелу Веронике, что та явилась к оскорбленной добродетели. Не было никаких сомнений в том, что госпожа Домбровская уже знает основные вехи его биографии. Имея на руках права с настоящей фамилией, да подключив папины связи, можно многое выяснить.

Вероника не подвела. Вытерла туфельку о траву, подошла к крыльцу, потряхивая аккуратной черной челкой, ожгла янтарным взглядом, вытащила из сумочки права.

– Здравствуйте, офицер Бркович. Я приехала, чтобы вернуть вам документы и принести извинения за вчерашний инцидент. Я приняла вас за оборотня, который месяц назад напал на меня на выходе из ночного клуба. Схожая комплекция, силуэт, движения. Несмотря на тщательное расследование, нападавшего не нашли. Мне показалось, что он явился в дом. Я удивилась и даже немного испугалась.

– Вам нанесли повреждения? – спросил Зорьян, забирая права.

– Он сломал мне руку. Подошел достаточно близко, охрана не успела отреагировать. Мне казалось, что я запомнила его запах. Сейчас я ни в чем не уверена.

– Очень жаль, что следствие не смогло установить личность преступника, – вежливо посочувствовал Зорьян. – Понимаю ваши опасения. Думаю, что нам стоит забыть этот неприятный инцидент. Я не буду подавать жалобу о похищении.

– Позвольте мне войти.

– У меня не убрано. Извините, не ждал гостей.

Пускать Домбровскую в избу не хотелось. Мало ли, чем обернется пребывание наедине. Волк-альфа и барышня-висица, огульное обвинение в непристойном поведении… Зорьян в свое время от следователей таких историй наслушался, что шерсть дыбом вставала. С барышней, да еще и дочерью миллионера, лучше держать ухо востро.

– Странно, что вы вернулись в эту развалюху и зарабатываете на жизнь сбором металлолома, – проговорила Вероника и поднялась на одну ступеньку. – С вашим опытом можно было бы устроиться в любую службу безопасности.

– Я не ищу работу, – пожал плечами Зорьян. – Я в отпуске. Не люблю бессмысленные физические нагрузки, а подработка приносила пользу.

– А я хотела предложить вам место в моей охране.

– Нет, госпожа Домбровская. Я не охранник. Я полицейский снайпер.

Пять минут общения показали, что Веронике присущи бесцеремонность и упрямство. Она пропустила мимо ушей прямой отказ и попыталась просочиться в дом. Зорьяну пришлось привалиться к двери, подпирая ее спиной. Похоже, что и второй отказ – относительно работы – Вероника не приняла близко к сердцу. Уставилась на Зорьяна немигающим янтарным взглядом, словно уже решила, на какой башенке замка усадит его с винтовкой, и сообщила:

– Ты мне подходишь. Я хочу, чтобы ты у меня работал.

– У меня есть постоянное место службы, – терпеливо напомнил Зорьян. – В полицейском отряде специального назначения. Я в отпуске.

– Ты ушел, потому что случайно застрелил заложника. Мне сказали, что ты не собираешься возвращаться. У тебя творческий кризис.

– У меня – что? – нешуточно удивился Зорьян.

– Ой, – Вероника на секунду смутилась. – Психологический кризис. Оговорилась.

Зорьян покачал головой. Осторожно, но твердо взял ангела Веронику под локоток, помог спуститься с крыльца и повел к калитке. Та не вырывалась, посматривала, словно опытный домушник на хитрую замочную скважину – эта отмычка не подошла, значит надо попробовать другую. Зорьян вывел наглую чернобурку на дорогу, полюбовался на веснушки на аккуратных ушах и пожелал ей счастливого пути.

Трудно было поверить, что Вероника отступится без спора, но это случилось. Захлопали дверцы, взревели моторы. Джипы уехали, распугав кур и овец, чуть не задавив единственную на деревне корову. Зорьян почувствовал легкую досаду: он только-только начал осваивать искусство правильно отказывать миллионершам, а миллионерши закончились. Обидно.

Он выждал полчаса и решил приготовить винегрет. В подполе валялась вялая свекла, на кухне нашлись маринованные огурцы в стеклянной банке и консервированный зеленый горошек. Кастрюля со свеклой быстро закипела. Зорьян убавил газ и услышал жуткий грохот возле входной двери.

На порожке валялся ушат, прежде мирно висевший на гвозде, вбитом в стену. Зорьян окинул взглядом пустой двор и потрогал выщерблину. Сам упал? Гвоздь вывалился из трухлявой древесины?

Мягкий толчок под колено заставил сдвинуться с места. Вероника прошмыгнула в дом, держа в зубах какой-то пакет. Черные уши шевелились, висица быстро и жадно осматривалась.

– Тут нет ничего интересного, – сказал Зорьян, увидевший в пакете свои шорты и кроссовки. – Оставь, что принесла, и уходи.

Он не надеялся, что висица послушается. Так оно и вышло. Вероника бросила пакет, залезла под лавку, пачкая смоляную шерсть в пыль, выкатила оттуда заплесневевшую морковку, понюхала и громко чихнула.

– Возьму за шиворот и выкину.

Угроза не возымела действия. Висица вильнула хвостом и отправилась обследовать комнату с телевизором – тщательно обнюхала диван, плетеный половик и стул со