Наука о небесных кренделях - Елена Колина

– …Хотите сдать добровольно?… – спросил Главный.

Главный и его люди держались строго, будто мы по разные стороны баррикад, будто мы враги: Обыскивающие и Обыскиваемые, Сидящие на Полу в Крови и Стоящие с Пистолетами. У меня никогда не было врагов… не могу припомнить ни одного врага, ни даже недоброжелателя. И сейчас я не считала этих людей врагами, – они ведь не арестовывали меня как врага народа, они просто делали свою работу, и я ведь не хочу, чтобы где-то продавались наркотики, я – с ними, и страха почти не чувствовала, чего мне бояться?

– Нет уж. Не сдам. Ищите.

Главный взглянул на меня с недоумением, возможно, ему и его людям казалось странным, что я не так уж боюсь, не так боюсь, чтобы перестать улыбаться, возможно, им казалось, что я идиот. Возможно, я идиот. Дело в том, что я, как Лев Евгеньич, надеюсь, что повсюду встречу еду.

Когда Лев Евгеньич хочет проникнуть в комнату, где предположительно есть еда, он начинает методично раскачивать лапой дверь. Раскачав дверь, просовывает в щель лапу, открывает дверь, находит еду, затем ест. Именно так обстоит дело. В любом, самом драматическом событии есть зазор между серьезным и смешным, нужно просунуть в этот зазор лапу, расшатать, проникнуть, и – там, за дверью – смешное. Не то чтобы Лев Евгеньич всегда находит еду, скорее, еда начинает оказываться там, где он ее ищет. Я не стараюсь увидеть смешное в любой ситуации, – стараться глупо, – смешное само видит меня.

…Честно?… Улыбаться, притворяться почтибесстрашной означало оставаться в своем мире, там, где не сидят на полу в крови, вот я и держалась за свой мир изо всех сил.

А как дерет черт? Пусть бы черт не больно подрал Муру и Андрея. Особенно Андрея.

…О-о-о!.. Не может быть! 8 утра, Мура.

8 утра, а Мура уже шуршит в прихожей! Торопится на Международный симпозиум по дентальной имплантологии. «Компьютерные технологии в дентальной имплантации. Современное оборудование для изучения костной ткани. По окончании симпозиума будут вручены памятные подарки». Все это я прочитала в проспекте, который уже несколько дней лежит на столике в прихожей.

Мурка не работает. Собирается повышать квалификацию. Мы с Андреем по советской привычке считали, что после окончания института человек идет работать. А поработав уж как умеет, – повышает квалификацию. Почему же данную Муру так плохо учили в институте, что она хочет повышать квалификацию, не вылечив ни одного зуба? Оказалось, этому существует разумное объяснение. Мурка сказала: она, Мура, не дура, чтобы вот так сразу взять и пойти работать! Она также не дура, чтобы вот так сразу взять и пойти повышать квалификацию. Поэтому Мурка не работает и не учится.

Мурка сказала, что приглашена на симпозиум. Возможно, она цапнула проспект в приемной какой-то стоматологической фирмы, – проходила мимо, заглянула и стащила проспект. Но я же мать, поэтому я верю Мурке.

Я стояла в прихожей и растроганно смотрела, как Мурка убирает золотисто-рыжие кудри в скромный хвостик молодого врача, натягивает белые сапоги, застегивает белый плащ, повязывает белый шарф. Красиво, – как привидение, во всем белом. Это настоящее счастье – видеть своего ребенка, который в восемь утра уже одет как привидение и вот-вот уйдет на симпозиум по зубам.

В сумке у Мурки белый халат. Врачи на симпозиуме должны быть в белых халатах, – врач должен быть во всеоружии, если потребуется срочная медицинская помощь. А мой ребенок как раз врач. Если на симпозиуме кому-то потребуется срочная имплантация, она тут, моя Мура.

Андрюшечка – ангел, а не ребенок, легкий ребенок, сам проснулся – умылся – съел кашу, отправляется в школу, «Азбуку» по дороге не продает…Ой. Портфель. Ангел забыл портфель. С одной стороны, нужно бежать за ним в пижаме с криком «портфе-ель!». С другой стороны, стук закрывшейся за ребенком двери означает: все, точка, материнский долг исполнен. В школе и без портфеля хорошо, можно попросить у кого-нибудь листочек.

Мура вышла из квартиры, вызвала лифт, открыла лифт, зашла в лифт – уфф, все! Золотисто-рыжее привидение улетело далеко-далеко, на симпозиум. Что это, почему?… Мура вышла из лифта, вошла в прихожую, развязала шарф, скинула плащ, сняла сапоги, скрылась в своей комнате. И через минуту высунулась оттуда в пижаме с уже сонным лицом. Проворчала:

– Глупо переться не пойми куда не пойми зачем.

– Почему не пойми куда?! Почему не пойми зачем?! Дентальная имплантология, Мура! Оборудование для изучения костной ткани! Памятные подарки!

Мура потопталась немного в коридоре, – на пижаме портрет лисы по частям, на груди хвост, на рукавах лапы, на попе лисья морда, и ушла к себе. А я пошла за ней. Хотела показать свое Молчаливое Неодобрение.

На полу в Муркиной комнате Куча – одежда, книжки, обрывки лекций, сверху все красиво присыпано яблочными огрызками. На самом верху Кучи лежит Мурин диплом. В дипломе написано «Врач России». Врач России перебрался через Кучу, я за ним.

…Не удалось продемонстрировать Молчаливое Неодобрение по объективным причинам. Мурка улеглась в кровать, прижала к себе плюшевого медведя и закрыла глаза.

Я демонстративно, без единого слова, ушла к себе и демонстративно тихо прикрыла дверь. И просидела у себя в комнате не знаю сколько времени, минут пять, надувшись, как мышь на крупу, и размышляя.

Вот мои размышления (не все, потому что через два часа ко мне придет съемочная группа «Пятого канала». Будут снимать меня – !!! – для программы «Доброе утро», брать у меня интервью, а в конце я должна порекомендовать зрителям какую-нибудь книжную новинку. Сказать «я хочу порекомендовать мой новый роман» нельзя).

Размышление первое – кто виноват?

Это было мучительное чувство вины, которому изредка предаются все родители.

Что я сделала неправильно?… Нельзя сказать, что я уделяла Муре недостаточно внимания! Я посоветовала ей не сжигать в раковине дневник с двойками каждую неделю, а завести два дневника, один для нас с ней, другой для Андрея… Мне пришлось проверять два дневника.

Я не была угрюмым угрожающим родителем! Когда Мурка была подростком, я применяла только Увещевательное Уговаривание. За которым следовало Муркино увиливание и увертывание: сигареты в ее кармане были мои, а бутылка мартини упала под подушку прямо с неба. За Увещевательным Уговариванием всегда следовало ускоренное ублажение и увеселение Муры.

А чего мне стоило Муркино поступление в медицинский институт?! Мурка поступила в медицинский честно, за конфеты, три вступительных экзамена – три коробки конфет, «Грильяж», «Птичье молоко», «Вишня в шоколаде». В каждой коробке были деньги. Конфеты мне предварительно пришлось съесть.

В «Вишне в шоколаде» было больше всего денег, – за последний, решающий экзамен. Если приглядеться, было видно, что в коробке не конфеты, а деньги. В ночь перед вручением коробки мне приснился страшный сон: я несу конфеты приемной комиссии, спотыкаюсь, коробка падает, – деньги рассыпаются по полу… Приемная комиссия говорит: «Ничего, позанимаетесь, подучитесь носить коробку с деньгами и придете к нам на следующий год…» А я оправдываюсь: «Знаете, сколько мне пришлось съесть конфет, чтобы найти коробку, в которую влезет столько денег…»