Очень плохая история - Элена Форбс

— Вот так лучше. — Взяв стакан, он сделал большой глоток и покачал головой. — Мне и в голову не могло прийти, что ты будешь на похоронах, а то бы я кое-что тебе сказал. Ты должна была знать, что это самая большая глупость, которую ты могла учинить. Не согласна?

Отблески огня освещали грубо вылепленное лицо, квадратный, воинственно выпяченный подбородок. Кершоу говорил негромко, но Ева почувствовала, что шеф еле сдерживает гнев, и промолчала. Не раскрывать рот — самая лучшая линия поведения. Пусть говорит, пусть высказывает все, что у него накопилось внутри. В конце концов его раздражение иссякнет, и он успокоится.

Кершоу вытянул перед собой длинные ноги и какое-то время смотрел в огонь, а потом снова перевел взгляд на нее:

— Ну, и зачем ты явилась, когда ясно было, что тебя заметят? Я стараюсь разрядить обстановку, загнать этих законников в их вонючие конторы, замять это дело, а что до вдовы — пусть себе скорбит. Я сделал все что мог, чтобы свести к минимуму последствия для тебя, Ева, и для нас всех. А ты являешься, и все летит к черту. Да еще этот говнюк-репортер нарисовался. — Он отхлебнул еще виски, поднял глаза и поймал ее взгляд. — Ты ведешь себя легкомысленно. Как будто тебе плевать на последствия для себя и для других. И то же самое с убийством. Тебе все нужно довести до крови. И так всегда, черт бы тебя побрал! — Шеф тяжело вздохнул, в упор глядя на нее. — Ты огорчила меня, Ева. Ты знаешь об этом? И тебя, кстати, тоже могли убить.

Он поднял брови, очевидно, ожидая ответа. Но что она могла сказать? Мысль о том, что ее могли убить, ничего не значила, но только он не поймет. Проработав с ним почти год, Ева считала, что шеф — справедливый человек, в целом открытый и честный. Она знала, что он заступался за нее, насколько это было возможно, после убийства Джейсона. Жаль, что все так обернулось. Кершоу только исполнилось пятьдесят, через несколько месяцев он собирался выходить на пенсию и надеялся, что все пройдет гладко. А теперь по ее милости он попал под крупномасштабное внутреннее расследование со всеми вытекающими последствиями. Она подвела его и жалела именно об этом.

— С Ником Уолшем я никак не связана. Я не говорила ни с ним, ни с кем-то еще из прессы и понятия не имела, что он будет преследовать меня, да еще в таком месте.

Шеф наклонился к ней:

— Не будь ты такой наивной, черт возьми! Они же вцепились в эту историю, стараясь раскопать грязь. И я не хочу, чтобы ты давала им пищу. Зачем ты устроила эту сцену?

— Я никакой сцены не устраивала. Меньше всего я хотела, чтобы кто-то видел меня.

— Да ну! — Кершоу со стуком поставил стакан на стол, и ложечка у нее на блюдце звякнула. — Ты ведь думала, что это твой долг — прийти на похороны, разве нет? — Он вопрошающе всматривался в нее. — Именно поэтому ты пришла?

— Мой долг?

— Ты чувствовала, что обязана быть там.

— Ничего подобного, шеф.

— Тогда почему ты пришла?

Ева молча смотрела ему в глаза. Неужели он действительно считает, что она могла спокойно остаться дома во время похорон, как будто все происходящее не имело для нее никакого значения? Как будто Джейсон для нее ничего не значил? Церковный двор, гроб с телом на плечах его друзей и коллег, могила, в которую его опускали, — это воспоминание всегда будет стоять у нее перед глазами, как останется и чувство вины за его смерть.

Шеф по-прежнему пристально смотрел на нее:

— Так почему же?

— Я просто хотела попрощаться, вот и все.

Выражение его лица немного смягчилось.

— Что бы ты ни чувствовала по отношению к Джейсону, ты должна была понимать, что прийти, когда там его жена и все семейство, но самое главное — пресса с их поисками дерьма, это неразумно.

Семейная жизнь Джейсона была чистой видимостью, и все, включая Кершоу, знали об этом. Но спорить было бесполезно.

— Я уже сказала. Я не думала, что меня увидят.

Кершоу сощурил карие глаза и покачал головой:

— Тебе попросту на все наплевать, вот в чем проблема.

Он со скрипом отодвинул кресло на пару футов от огня, уже хорошо разгоревшегося. Языки пламени устремлялись вверх, в трубу камина. Достав из нагрудного кармана ослепительно-белый хлопчатобумажный носовой платок, Кершоу промокнул лоб.

— Ты сама-то как? — поинтересовался он, аккуратно сложил платок и убрал его обратно в карман.

Вопрос застал ее врасплох, как и нотки участия, прозвучавшие в его голосе.

— В отношении Джейсона или в отношении расследования?

— Я имел в виду Джейсона, но и по поводу дела тоже хотелось бы знать.

— Со мной все будет в порядке. Я говорю о Джейсоне.

Шеф испытующе смотрел на нее, и в его глазах она заметила смущение. Ей следовало бы вести себя по-другому: показать свои чувства, но она не могла ни плакать, ни скорбеть. Возможно, он ожидал от нее именно этого. Откуда ему знать, что глубокое, мучительное чувство вины не оставляло ее? И ей не хватало Джейсона больше, чем она могла сама себе признаться.

Кершоу наклонился к ней:

— Ты ходила к психотерапевту?

— Мне дали телефон. Но пока мне это не нужно.

По выражению лица шефа Ева поняла, что в смысле реакции по-прежнему не отвечает его ожиданиям, но притворяться не хотела. Психотерапия ей точно не нужна. У нее уже был такой опыт, хотя Кершоу об этом никогда не узнает. Какой смысл снова и снова исследовать каждую деталь, пережевывать заново кошмарный момент из прошлого, когда все, чего она хочет, — это забыть. Что бы ни говорили специалисты, если без конца ковырять рану, она никогда не заживет. Есть способы получше справиться с горем, болью и виной, и она справится. Помощь ей не нужна.

— Ты уверена?

— Совершенно. Со мной все будет в порядке, — твердо ответила она. Может, шеф наконец прекратит задавать свои дурацкие вопросы?

Кершоу долго смотрел на нее, потом коротко кивнул и откинулся в кресле, устремив мрачный взгляд в огонь.

— Есть какие-то новости насчет стрелявшего? — спросила Ева после короткой паузы. Это все, что теперь имеет значение.

Он снял с брюк белую ниточку, некоторое время рассматривал ее, зажав между пальцами, потом бросил на пол.

— Пока ничего конкретного. Оружие мы нашли на одной из улиц неподалеку. Баллистическая экспертиза указывает на связь с расследованием, которое ведут в Хокстоне. Следы указывают на Восточную Европу. Удивляться не приходится… И да, нам пришлось отпустить девчонку, что была с ними в доме. Она ничего не знает. Главный подозреваемый испарился вместе с двумя другими. Скорее все они — часть украинской банды.

— А что насчет Лайема Беттса?

— Ни слуху ни духу о нем.

— То есть он там не был.

Кершоу метнул на нее недовольный взгляд: