Подземелье ведьм - Полина Иванова

засверкав пятками, побежал вниз к деревне, зло сплюнул. Сил почти не осталось, провизии тоже. Именно поэтому он вчера остановился в Ринге́йде под чужим именем, хотя вряд ли кто-то узнал бы в нём наивного паренька, жившего когда-то в домике на отшибе деревни.

Стейн ещё раз оглянулся, прежде чем отправиться вслед за мальчишкой. Находиться рядом с Рингейдом было странно. Он столько лет душой рвался на поверхность, вспоминая тёплое солнце, приятно пригревающее кожу. Свежий воздух, от которого не приходилось задыхаться в пыли. Маленькие, но уютные дома… Но он больше не чувствовал себя здесь дома. Сердце стремилось назад, к тёмным подземным пещерам. Туда, где его ждёт маленькая Ри. Туда, где его ждёт Венди. Здесь же больше некому было его ждать.

Стейн медленно поплёлся вниз. Туда, где в низине его родная деревушка сверкала вечерними огнями. Пацанёнком он обожал смотреть из чердачного окна на горящие соседские окна, уличные фонари и светлячков, круживших под крышей. Но сегодня эта красота совсем не цепляла сердце. Он вспоминал, как несколько месяцев назад впервые за многие годы наведался в Рингейд.

Первым делом, как только дошёл до поверхности, он отправился к тётушке. Той тётушке, которая любила его, приютила мечтателя-сиротку и кормила каждый день горячим ароматным хлебом. Той тётушке, которая никогда не смеялась над его выдумками и защищала от соседских сорванцов. Той тётушке, которой в лицо он бросил со злости самые страшные слова, что только могут вылететь из человеческого рта. Той тётушке, которая не дождалась его возвращения. Он сжал ладони в кулаки, вспоминая, как недавно стоял у маленькой заброшенной могилы, заросшей сорняками. Под грудной клеткой разрывалось сердце, будто израненное когтями диких зверей, но из глаз не выкатилось ни слезинки. И от этого ему стало ещё страшнее. В кого же превратился он, если не в силах оплакать единственного близкого человека, который остался у него на поверхности?

Стейн потёр ладонью глаза, не останавливаясь ни на миг. Дорога к дому, в котором он остановился, была проста. Ещё несколько десятков шагов вниз с цветущего холма, и он окажется на центральной площади. Останется только свернуть налево, за пожелтевшую стену низкого заброшенного домика, заросшего плющом и колючками, и он будет на месте. Снова получит свой ломоть горячего хлеба, чашку похлёбки с пряными травами и кружку пива, чтобы потом завалиться спать в полуразрушенной конюшне на снопе сена. Когда-то он мечтал о такой жизни — свободной от Свейна, соседского раздолбая, что издевался над ним всё детство, и наказов тётушки, вольной. Только вот сейчас отчего-то он не чувствовал ни капли радости от своей свободы.

Он подошёл к уютному дому, окружённому низким деревянным забором. За спиной раздавалась песня уличных музыкантов, а из окон его временного пристанища тянуло ароматным запахом пряной похлёбки. В животе громко заурчало: у Стейна с утра во рту не было ни крошки, а в этом мире, который успел стать для него чужим, есть хотелось постоянно. Может, оттого, что и двигаться ему приходилось гораздо больше, чем в Регстейне — подземелье, носившем красивое название «каменный дождь».

— Камни там и правда часто падали, — вновь, разговаривая сам с собой, прошептал Стейн. В последние дни для него уже стало привычным озвучивать свои мысли вслух. Раньше он постоянно говорил с Ри, читал ей сказки, рассказывал истории, учил читать по свиткам, которые доставляли специально для него Отчуждённые… И вот теперь он один, говорит сам с собой, будто сумасшедший.

Он постучал в дверь, предупреждая о своём приходе. Хотелось быстрее поужинать и завалиться спать, чтобы с утра пораньше снова отправиться на поиски. Кто бы только мог подумать, что найти ход в подземелье будет так сложно? Он, конечно, прекрасно знал, как хорошо ведьмы охраняют свою тайну, боясь повторения трагедии, которая произошла несколько столетий назад… Но и подумать не мог, что не сможет вернуться домой к своей семье. Хотя, чего скрывать, народ Венди его так и не принял. И от этого осознания из глубины души поднималась чистая, ничем не замутнённая ярость с толикой обиды, ведь всё, чем он пожертвовал ради Венди, оказалось напрасным. Своим в Регстейне он так и не стал.

— Проходи, мил человек, чего на пороге топчешься? — раздалось тихое щебетание, доносящееся из глубины дома. В гостиной на дубовом столе уже лежала буханка хлеба, накрытая чистым полотенцем, а Гретта — женщина, приютившая его, суетилась у шкафчиков между зелёных зарослей домашних растений, доставая из плетённых корзин овощи, которые приготовилась подавать к похлёбке.

— Может, помочь чем? — спросил Стейн, неуверенно закрывая за собой дверь. Пусть у него уже самого была дочь, глубоко в душе он всё ещё оставался стеснительным маленьким Моди, над которым постоянно посмеивались соседские ребята.

— Садись за стол, я сама управлюсь, не впервой же, — она скрылась за небольшим выступом каменной печи, снимая с полок глиняную посуду, — опять мой шалопай где-то бегает, не видели его?

— Видел.

Стейн аккуратно присел на краешек широкой скамьи, протянувшейся вдоль стола, и разгладил скатерть широкими ладонями. Его смущение выглядело до ужаса нелепо, и он уже чувствовал, как необходимость разговаривать с почти незнакомым человеком заставляет его щёки наливаться румянцем, оставляя белеть кончики ушей, выглядывающие из-под шапки отросших волос.

— Ладно.

Она, запыхавшись, поставила в центр стола тяжёлые глубокие миски, до краёв наполненные похлёбкой, и дрожащими от перенапряжения руками заправила за ухо выбившийся из причёски пшеничный локон.

— Захочет есть — придёт. Прошу к столу, господин.

Стейн, заглядевшись на пухлую Гретту, манившую своей домашней мягкостью, торопливо отвёл взгляд и взялся за ложку. Завтрашний день обещал быть долгим, а значит, пора поторапливаться.

За окном давно уже стемнело, когда он, разомлев от горячего ужина и приветливой неторопливой беседы, отправился в конюшню. Холодный звёздный свет неровными бликами падал на черепицы домов и отражался в лужах, оставшихся после вчерашнего дождя. Стейн, наконец, больше не чувствовал себя одиноким… Но сердце всё ещё рвалось домой — в холодную и сырую пещеру, где Ри вечно дёргает его за подол рубахи, а Венди распускает длинные иссиня-чёрные волосы перед тем, как юркнуть в кровать, прижимая ледяные лодыжки к его тёплым бокам.

* * *

Через несколько месяцев, устав от бесцельных поисков, он отправился в библиотеку — хранилище тайных знаний. Если бы у него только хватило разума раньше понять, что день за днём прочёсывать