Страх. Почему мы неправильно оцениваем риски, живя в самое безопасное время в истории - Дэн Гарднер

Есть множество наглядных примеров, насколько запутанные и сложные у нас взаимоотношения с восприятием риска. Например, единственный серьезный фактор риска для развития рака груди – это возраст: чем старше женщина, тем он выше. В 2007 году исследователи из Оксфордского университета провели опрос среди британских женщин. На вопрос, в каком возрасте у женщин выше всего риск развития рака груда, больше половины опрошенных ответили, что «возраст не имеет значения». Каждая пятая опрошенная считала, что выше всего риск у женщин в возрасте старше 50 лет; 9,3 % считали, что в возрасте старше 40 лет; 1,3 % – что в возрасте старше 70 лет. Всего 0,7 % всех опрошенных выбрали правильный ответ: «В возрасте старше 80 лет». Проблема рака груди служит серьезным источником для беспокойства и активно обсуждается в обществе по крайней мере с начала 1990-х. И все же результаты опроса показали, что подавляющее большинство женщин понятия не имеют о самом важном факторе риска. Как такое возможно?

В Европе число мобильных телефонов превышает численность населения, и уровень продаж продолжает неуклонно расти. При этом, по результатам опроса, более половины европейцев склонны верить спорным заявлениям, что мобильные телефоны представляют серьезную угрозу для здоровья. Кроме того, существует разительный контраст между привычкой европейцев к курению и их неприятием продуктов питания, содержащих генетически модифицированные организмы. Несомненно, одна из самых больших загадок, на которую у науки нет ответа, как те же люди, которые не задумываясь зажигают сигарету, устраивают уличные протесты с требованием запретить продукты, которые за все время наблюдений не вызвали ни одной проблемы со здоровьем, кроме единственного случая расстройства желудка.

В Европе, как и везде, люди дрожат от страха при виде ядерного реактора, но равнодушно пожимают плечами и платят тысячи долларов за возможность улететь на какой-нибудь удаленный курорт, чтобы лежать на песочке и поглощать радиацию, излучаемую солнцем, несмотря на то что число жертв аварии на Чернобыльской АЭС (девять тысяч) не идет ни в какое сравнение с числом американцев, у которых ежегодно диагностируют рак кожи (более миллиона человек), и числом умерших от этого заболевания (более 10 тысяч человек).

Или сравните отношение к автогонкам и стероидам и другим формам допинга: за пять лет пилоты NASCAR попадали в аварии больше трех тысяч раз. Гибель Дейла Эрнхардта стала седьмым смертельным случаем за семь лет. Пилотам NASCAR официально разрешено подвергать себя такому риску, а зрители ходят на гонки всей семьей как на увеселительное мероприятие.

При этом одна из причин, по которой любые формы допинга запрещены в спорте, – это убеждение, что они настолько опасны, что даже атлеты, осознающие степень риска, не должны их употреблять. Однако во многих случаях сами виды спорта, в которых соревнуются атлеты, могут быть гораздо опаснее допинга. В лыжной акробатике – ограничимся одним примером – требуется, чтобы спортсмен на лыжах, разогнавшись и выпрыгнув с трамплина, выполнил в воздухе сложный акробатический прыжок, который может включать сальто, перевороты и другие элементы, а затем безопасно приземлился. Самая незначительная ошибка грозит закончиться падением и серьезными травмами, вплоть до сломанной шеи. Но лыжная акробатика не запрещена. Этот вид спорта у многих вызывает восхищение. Одним из героев Олимпийских игр 2006 года стала канадская лыжница: за несколько месяцев до этого она сломала шею, но вышла на олимпийскую трассу с железной пластиной, на которой держался ее позвоночник, чтобы еще раз рискнуть остаться парализованной или вообще умереть. «Я бы предпочел, чтобы мой ребенок принимал анаболические стероиды и гормон роста, чем играл в регби, – заявил газете Financial Times британский ученый, занимающийся исследованием допинга. – Мне не известно ни об одном случае тетраплегии[4], вызванной гормоном роста». Это также верно в отношении американского футбола – нашего национального вида спорта, в котором подростки время от времени сворачивают себе шеи, а звезды Национальной футбольной лиги превращаются в переломанных, трясущихся инвалидов средних лет.

Огнестрельное оружие приводит нас в ужас. А поездка на работу на автомобиле? Нет, это всего лишь скучная часть повседневной рутины. Стоит ли удивляться, что об убийствах с применением огнестрельного оружия трубят все СМИ, политики используют эту тему в своих предвыборных кампаниях, в то время как автомобильные аварии проходят неприятным фоновым шумом. При этом во всех странах, включая США, в автомобильных авариях гибнет гораздо больше людей, чем от огнестрельного оружия. В Канаде на каждого погибшего от огнестрельного ранения приходится 26 смертей в результате ДТП. Если вы не наркоторговец или не друг наркоторговца и не бываете в местах, где проводит время эта категория людей, то вероятность получить огнестрельное ранение у вас снижается почти до нуля, в отличие от риска погибнуть в автокатастрофе, которому подвержен любой севший за руль.

Поговорим о детях. Было время, когда считалось нормальным, что ребенок набивает шишки и набирается опыта. Это воспринималось как неотъемлемая часть взросления. Те времена давно прошли. Сейчас в учебных заведениях на дверях стоят решетки и вооруженный охранник на случай появления маньяка с оружием, а детей с самого первого дня в школе учат в любом незнакомце видеть потенциальную угрозу. С игровых площадок убрано все, на что можно вскарабкаться, подвижные игры без присмотра взрослых запрещены, чтобы никто из детей случайно не растянул лодыжку или не расквасил нос. Детям больше не разрешают одним играть на улице, как это делали все поколения до них, так как их родители убеждены, что за каждым кустом прячется по извращенцу – и ни одна статистика не убедит их в обратном. Детство все больше начинает напоминать тюремный приговор: почти ежеминутно дети находятся за закрытыми дверями, и каждое их движение – под наблюдением и контролем. Может, так они хотя бы в большей безопасности? Скорее всего, нет. Ожирение, диабет и другие проблемы со здоровьем, вызванные в том числе тем, что они проводят слишком много времени в помещении, представляют гораздо более серьезную опасность, чем дурные предчувствия, преследующие их родителей.

И, разумеется, терроризм. Чума нашего века. С того ужасного сентябрьского дня борьба с терроризмом стала главным пунктом повестки дня американского правительства, и если брать шире, то и всего международного сообщества. По словам Джорджа Буша – младшего, на карту было поставлено выживание США как государства. Тони Блэр пошел еще дальше, заявив, что весь западный мир стоит перед лицом угрозы – «реальной и экзистенциальной».

И все же за последнее столетие в 20 террористических атаках погибло чуть больше сотни человек. Даже 11 сентября террористы лишили жизни меньше одной пятой от числа американцев, погибающих ежегодно от рук обычных преступников. Что касается сценариев конца света, которые настолько популярны в прессе, единственный раз, когда террористам действительно удалось получить и применить оружие массового поражения, стала атака с применением зарина в токийском метро в 1995 году. Ее организатором стала секта «Аум Синрикё», последователи которой были достаточно состоятельными и имели поддержку опытных ученых. Их цель – всегда переполненная людьми система метрополитена – идеально подходила для атаки. Погибло 12 человек.