Чистильщик - Бретт Баттлз

По дороге Квин решил позвонить сестре Таггерта.

После четырех звуковых сигналов раздался голос автоответчика:

— Здравствуйте. После гудка оставьте, пожалуйста, свое сообщение, и вам перезвонят.

Голос был женским, но совершенно безликим. А сама фраза до смехотворности банальна. Квин не имел представления, кто мог произносить эти слова. Но зато знал наверняка: кто бы ни была эта особа, к Таггерту она не имела никакого отношения.

Дом Фарнхэма Квину удалось отыскать без труда. Еще издалека он увидел щит с надписью, запрещающей несанкционированный въезд на территорию частной собственности. Веревка, которая, очевидно, некогда была натянута поперек дороги, была сорвана и отброшена в сторону.

Квин свернул с Янси-лейн и направил машину по снегу к тому, что осталось от дома для отдыхающих. Возле него был припаркован чей-то белый джип «чероки». Остановив свой «эксплорер» в нескольких футах от него, Квин обвел все вокруг внимательным взглядом.

Судя по всему, до пожара дом был довольно большим, по крайней мере не меньше двух этажей. Теперь же на его месте громоздились почерневшие руины: обугленные стены и возвышающиеся посередине останки каменного дымохода. Другими словами, то, что некогда служило местом обитания туристов, превратилось в бесформенную, покрытую сажей кучу.

Несомненно, пожарная команда прибыла на место происшествия, когда спасать было уже нечего. И наверняка пожарные старались не столько погасить огонь, сколько не дать ему перекинуться дальше. Однако если учитывать толщину снежного покрова и температуру, которая не поднималась выше минус четырех градусов, то вероятность распространения пламени была практически равна нулю.

«Это было больше похоже не на спасательную операцию, а на пикник с жареным мясом», — подумал Квин.

Застегнув молнию куртки из гортекса,[6]купленную прошлым вечером, он вышел из машины. Невероятно, но тучи стали еще тяжелее и мрачнее, хотя, казалось, дальше сгущаться им было некуда. Буря могла разразиться в любую минуту.

Первое, что поразило Квина, была гнетущая тишина. Ни малейшего шума со стороны расположенного неподалеку шоссе. Ни стука топоров соседей, заготавливающих дрова на очередную холодную ночь. Ни крика детей, ни отголосков отдаленных разговоров и ни единого колыхания среди растущих по соседству деревьев. Даже звуки своих шагов по снегу и собственное дыхание казались Квину какими-то приглушенными, точно доносящимися издалека.

Повсюду царило безмолвие. Тишина и покой. Все вокруг будто замерло. Никаких движений, кроме его собственных, и беззвучно танцующего хоровода туч над головой.

Однако то, что не мог уловить его слух, с лихвой восполняли прочие чувства. Создавалось такое впечатление, будто висящий в воздухе запах горелого дерева, расплавленной пластмассы и смерти заявил на это место свои безраздельные права и упорно отказывался его покидать. Кроме того, Квина беспрестанно преследовал едкий привкус во рту.

Он остановился возле чужого «чероки». Вынул руку из кармана и коснулся капота — тот был еще теплым, — после чего направился к дому.

По словам начальника полиции, пожар начался в гостиной. Квин отыскал место, где, по его предположениям, некогда находились ворота, и стал пробираться по проторенной через груду мусора дорожке.

Она вела к останкам самого жилища. В различных местах вдоль тропы виднелись свежие царапины на деревьях и расчищенные участки земли. Это были свидетельства работы полиции, пытавшейся отыскать причину пожара и возможные очаги возгорания. Однако внимание Квина было направлено на поиск совершенно иных вещей. Но то, что он пытался найти, пока что оставалось скрыто от него.

Приблизительно посредине дома, по соседству с полуразрушенной стеной, он обнаружил расчищенный пятачок пола. Квин нагнулся, чтобы ближе его рассмотреть, но не увидел ничего, кроме кучи расплавленной пластмассы, представлявшей собой комковатую черную массу. Не исключено, что такая судьба постигла полку для CD-дисков или лампу. А может, и тот самый электрообогреватель, о котором говорил шеф полиции. Впрочем, не отодрав останки от пола, можно было только строить догадки.

Квин выпрямился и осмотрелся. Как он и думал, место его нахождения было самым низким среди пепелища. Из этого явствовало, что именно здесь первоначально занялся огонь. Квин мог себе представить, как продвигалось пламя по дому: сначала наружу, затем вверх по стенам на второй этаж. Однако о том, как возник огонь, ничего определенного сказать было нельзя.

В инструкции говорилось, что спальня второго этажа, в которой находился Таггерт, обрушилась на большую комнату в задней части дома. Квин развернулся и пошел в обратном направлении. Обогнув развалины по периметру, он очутился в заднем дворе.

За грудой развалин спиной к нему стоял человек и, наклонившись, что-то искал на снегу в нескольких футах от самого пожарища. На его куртке виднелись три большие буквы: «БТО».[7]

Квин бесстрастно взглянул на него и вновь устремил внимание к останкам жилища. Он сейчас находился рядом с тем местом, где было обнаружено тело Таггерта. К сожалению, полуобгоревший комод остался, пожалуй, единственным узнаваемым предметом спальной мебели. Задняя часть дома представляла собой очередную кучу развалин.

Среди них обнаружилась еще одна тропа, проделанная не иначе как затем, чтобы извлечь тело. Квин двинулся по ней, однако особенно рассматривать здесь ему было нечего. Наверняка вся полезная информация была уничтожена во время пожара.

Он закрыл глаза и, мысленно отрешившись от внешнего мира, попытался воспроизвести картину разыгравшейся на этом месте трагедии. Если предположить, что пожар не был несчастным случаем, то напрашивался вывод: кому-то потребовалось Таггерта убрать. А значит, тот, кто совершил поджог, должен был удостовериться, что дело сделано. Квин мысленно нарисовал себе образ убийцы-поджигателя, методично выполняющего свою грязную работу. Скорее всего, тот прибыл сюда по дороге или…

Квин открыл глаза и обернулся, чтобы окинуть взором дальнюю сторону прилегающего к дому земельного участка. Прямо напротив него снег был плотно утоптан, очевидно, пожарной командой. Чуть дальше, приблизительно в тридцати шагах от него, многочисленные следы резко редели. А еще через десять футов они и вовсе обрывались, уступая место девственному снежному покрову, простиравшемуся на добрую сотню футов вплоть до границы участка. За ней начинался лес, который окаймлял частную собственность Фарнхэма со всех сторон.

Слева возле деревьев Квин заметил один странный след. Скорее всего, этот оттиск на снегу оставила упавшая сосновая шишка или ветка. А возможно, и что-то другое.

Человек из джипа поднялся во весь рост и обернулся. Выглядел он лет на двадцать пять. Мало того что он был на десяток годов моложе Квина, но еще на целых два дюйма превосходил его ростом. И потому, несмотря на разделявшее их расстояние, глядел на него сверху вниз. Волосы у него были коротко подстрижены, хотя не настолько коротко, чтобы его это портило. Узнав Квина, он улыбнулся и двинулся к нему навстречу.