Падение сквозь облака - Анна Чилверс

Гевин сидел в задней затемненной части помещения, за столиком рядом с туалетами. Он не заметил, как я вошла. Я стояла у его столика не менее тридцати секунд, прежде чем он обратил на меня внимание.

К счастью, он узнал меня. Я сразу заметила это по выражению его глаз, хотя не поняла, доставило ему это удовольствие или нет.

— Кэт!

— Я передумала. В конце концов, мне нужно выпить.

Он пристально смотрел на меня. Я помнила, что он меня не приглашал, но продолжала улыбаться, пока он не улыбнулся в ответ.

— Конечно, что бы ты хотела?

Он купил мне пива, и мы молча сидели вместе. Я начала сердиться на Кирстен за ее предложение.

— Ты встретилась с подругой?

— Да, завтра она едет в Индию.

— Вот как.

— Все в порядке. Она одолжит мне свой пикап. А я собираюсь приобрести палатку.

Он кивнул, улыбаясь. И я снова стала строить догадки, не смеется ли он надо мной.

— А ты? Где ты собираешься остановиться.

Он пожал плечами:

— Не знаю. Думаю, буду ждать того, что подвернется само собой.

Сейчас он явно хохмил. Но ничего, это больше походило на маскировку, чем на насмешку. Мне показалось, что он хочет раззадорить меня.

— Ты можешь пойти со мной, если хочешь.

Теперь его улыбка выглядела совсем по-другому.

— Какого размера палатка тебе нужна?

— О, видимо, крохотная. Но ведь есть еще пикап. Если захочешь, сможешь спать в его задней части, пока не подвернется что-нибудь получше.

В конце концов, Гевин лег спать на открытой площадке. И пикап, и палатка оказались слишком малы, тесны для него. Они раздражали его. Он сказал, что хочет подышать свежим воздухом.

Взял из задней части пикапа старый коврик и завернулся в него рядом с моей палаткой. От сырой земли его отделял лишь мусорный мешок. Я лежала внутри палатки в новом спальном мешке, прислушиваясь к его дыханию. Он был так близко, словно мы делили двуспальную кровать. Только я была в постели, а он — вне ее. Это очень меня забавляло.

Из паба мы вместе пошли в дом Кирстен. Я спала на полу ее спальни, он внизу, на диване у лестницы. Кирстен мучило любопытство, ее родителей тоже. Но им нужно было ехать в аэропорт Хитроу, поэтому утром, выпив кофе с гренками, мы ретировались и сначала направились на почту оплатить налог на автомобиль, затем в универмаг — купить палатку. Гевин оплатил налог, но покупать палатку я ему не позволила. Предложила, чтобы он тоже купил себе спальный мешок. Гевин сказал, что хочет ехать налегке. Затем мы направились на восток к Кингсбриджу, к морю. Мы нашли площадку кемпинга, заполненную пока лишь наполовину. Администратор спросила, сколько времени мы будем здесь находиться. Я сказала, что для начала неделю. Гевин промолчал.

Мы поставили палатку и пошли в деревню, нашли паб и пробыли в нем до закрытия. Играли в «пульку», ели чипсы и выпили пинты пива. Не помню сколько. Но, возвращаясь по переулку, я опиралась на его руку, хихикая, когда заваливалась на высокие заборы. Он тоже смеялся, но без труда следовал прямо. В кемпинге я отправилась в туалет. Когда вернулась, он уже плотно завернулся в коврик, из которого торчала одна голова. Я остановилась у его ног и пожелала доброй ночи, но он не ответил.

В субботу, в начале коротких каникул, туристы, как мошкара, устремлялись по шоссе А38 к морскому побережью вместе со своими собаками, надувными лодками и детьми, выпрашивающими мороженое, освобождаясь таким образом от мелочи, которая оттягивала их карманы. Если я займусь сегодня плетением кос, то это будет подходящий день для начала.

Мне казалось, что я расслабляюсь, совершая прогулки у моря, просто прохлаждаюсь. Гевина это не интересовало. Кажется, и рисовать ему не хотелось. В первый день, когда он пошел со мной в деревню, я оставила его у двери паба, как только он открылся.

Вернувшись вечером, застала его еще там. Этот день прочистил меня основательно. Погода была солнечной, но с моря дул сильный ветер. Я шла по прибрежной тропе быстрым шагом, готова была покрыть мили пути после длительного заключения в Лондонском колледже. Я пришла в паб выскобленной, просоленной и натренированной. Готовой поглощать пиво.

Гевин за весь день не сдвинулся с места. Словно плотным одеялом его окутывала пелена паров алкоголя и клубов сигаретного дыма. С дальней стороны паба он показался мне беженцем, потерявшим всякую надежду, которому осталось лишь держаться за кружку пива.

Я села рядом, и он взглянул на меня. Не думаю, что он узнал меня в первое мгновение, затем в его глазах что-то промелькнуло — просто досада! — слабое подобие приветствия. Он улыбнулся.

Некоторое время мы молча пили пиво. Затем я передала ему камушек, который нашла на пляже. Гладкий, светло-серый, размером с горлышко молочной бутылки, с отверстием в середине.

— Мой сувенир, — пояснила я.

Он подержал камень в ладони, попробовал на вес, перекатил из стороны в сторону.

— Он прекрасен. Спасибо.

Я улыбнулась, довольная собой.

— У тебя есть что-нибудь для меня? — спросила я и мгновенно пожалела об этом. Господи, ведь он принесет мне еще пива.

Но он сказал:

— Да, у меня есть для тебя одна история. Но сначала давай возьмем еще пива.

Через несколько минут я сидела за столом напротив него. Хотела видеть его лицо, когда он говорил. Наши руки лежали на столе, почти соприкасаясь пальцами.

— Жила-была одна девочка.

— Как ее звали?

— Анна.

Я коснулась пальцами его пальцев, их кончики прижались друг к другу на покорябанной глазури стола. Рассказывая, он глядел в свою кружку пива.

— Ее отец был правителем страны, и она жила во дворце, территорию которого ограждала высокая стена. Проход через нее был перекрыт тяжелыми воротами, запиравшимися на замок.

— Она выходила за стену?

— Никогда не выходила.

— Значит, она была узницей?

— Она была узницей, но не считала себя таковой. У нее было все, что могла пожелать девочка. Наряды, книги, игрушки, пони для катания, куклы для игры, деликатесы со всех концов света и слуги, угождающие ей с рассвета до ночи.

— Были у нее братья и сестры?

— Тогда не было, хотя позднее появились.

— Она скучала?

Наши пальцы продвинулись дальше, пока не сомкнулись. Он перебрал своими пальцами мои, последовательно, один за другим, и взглянул на меня.

— Нет, потому что у нее был партнер для игры. В ходе войн с соседними странами ее отец захватил много пленников. Одним из них был мальчик, княжеский сын, которого ее отец похитил. Поскольку он был монарших кровей, ему позволили играть с Анной, присутствовать на ее уроках и бегать с нею по дворцовым садам. Они стали неразлучными друзьями.