Яйца Кощеевы - Вадим Анатольевич Кузнецов

так походил-побродил, да и снова к замку направился. А Иван ладонью от солнца отгородился, прищурился и во все глаза начал смотреть. Углядел: кощей ладонь приложил к стене черной, она вновь и расступилась.

Усмехнулся Иван, и когда скрылся кощей в своем чертоге, он сам подошел к замку черному. Посмотрел внимательно и увидел на стене дощечку малую, на коей горел контур руки человеческой. Ну, Иван, недолго думая, взял и свою ладонь приложил. Раз приложил, второй. Жмет-ждет, но ничего не происходит. Надавил сильнее, и тут вдруг как заверещало со всех сторон, огоньки по черной стене побежали, а Ивана бедного в воздух подкинуло и от замка кощеева, словно пушинку, отбросило. Полетел он над елками и березами, прямо к солнцу ясному да небу синему. И уже ждал смерти неминуемой.

Очнулся Иван от того, что кто-то его по щекам хлопает. Открыл глаза и чуть разума не лишился. Нависал над ним чудик неведомый. Человек-не человек, волк-не волк. Весь аки зверь косматый, ноги звериные, руки человеческие, но с когтями; лицо лохматое, волосатое, а нос, губы и глаза — тоже людские.

— Успокойся, добрый человек! Не причиню тебе зла я! — молвил чудик.

— Да кто ты есть такой?

— А как хочешь называй! Хоть волком, хоть серым другом, а можешь и чудищем безобразным кликать!

— Как же ты таким странным уродился? — изумился Иван.

— Ах, история моя короткая, но страшная… — прохрипел чудик, — Был я, как и ты, человеком русским. Кузнецом и мастером на все руки. Но взяли меня в полон кощеи проклятые. А они, изверги, в чертоге своем над людьми творят каверзы лютые. То хворями страшными заражают, то тело на части режут или еще какие-то неведомые злодейства вершат. Души людские в тела зверей лесных помещают. Усыпили меня в образе человеческом, а проснулся я уродцем ужасным. Да чем-то кощеям тем самым и не понравился. И не волк еще, и не человек уже.

— Ты мне, Серый Волчок, поможешь?

— Серый Волчок? Хм, а мне нравится, как ты меня назвал. Да чем тебе помочь? Ты ж сам чуть было смерть не принял, ибо летел от замка кощеева быстрее, чем кречет, что на добычу с небес падает. Кости-то целы?

Пошевелил Иван плечами, ноги, руки ощупал. Вроде на месте все, лишь спина побаливает. И вспомнил Иван, что в последний момент на ель вековую приземлился, да все ветки ее с макушки до самых корней, пока летел, и пересчитал.

— Да, здоровый, я, Волчок! Отлежусь только, и вновь к кощеям попасть попробую.

— А что за дело у тебя к ним?

— Похитили кощеи невесту мою, Василису. Не видал ли ты ее?

Вздохнул Серый Волчок:

— Плохо дело! Знаю, что девиц молодых кощеи насильничают! — губы сжал Иван, но дальше слушал. — Видел я в чертоге кощеевом много людей разных, и молодцев добрых, и красавиц пригожих. Только вот неживые они, но и немертвые.

— Как так? — изумился Иван.

— Есть у кощеев большая просторная горница. Света нет там почти, и холодно, как в сырой земле. Там и держат кощеи пленников. Стоят на полу домовины хрустальные прозрачные. А в домовинах тех люди русские, в сон волшебный погруженные. Я и сам там спал. Коли злодейство вершить кощеи собираются, так берут одного человечка в другую горницу и всячески истязают.

— Так спешить надо! Пока еще до милой моей очередь не дошла! — воскликнул Иван.

— Надо-то надо, только попасть в замок трудно. Ведь пытался уже.

— Эка печаль! Видать, одежда нужна кощеева. Скоро опять этот кощей черный из чертога своего выйдет. Я его дубьем сзади угощу да раздену. Сам кощеем обряжусь и во врата черные постучусь.

— Не получится так, Иван! — покачал головой Волчок. — Думаешь, ты один смелый такой. До тебя пробовали. Этот кощей, что всякую живность русскую сбирает, далеко от стен не отходит. А у стен черных и глаза, и уши имеются! Не успеешь сзади к кощею подойти, как он тебя чужими глазами увидит и убьет лучами смертельными. Тут по-другому надо!

— А как? — вопросил Иван.

— А то я тебе завтра на рассвете подскажу!

— На рассвете? Но Василиса!

— Дурачок! Не получится сейчас, да и тебе надо малость отлежаться. Еще навоюешься!

Рано утречком схоронились Иван с Волчком за камнями, то и дело на замок кощеев поглядывая. А между тем Серый Волчок Ивана поучал:

— Смотри, Иван. Скоро из замка вылетит птица черная. На ней кощеи в землю русскую летают, злодейства творить. Когда птица сия показывается, она до полянки открытой долетает, там ненадолго задерживается. А после уже стремительно вверх взмывает и быстро-быстро мчится. Так быстро, что и не догонишь.

— Что делать-то? — вопросил Иван.

— А вот слушай. Сзади птицы той печка имеется, из которой огонь и дым жахают. От огня кощеева птица по небу и летает. А еще знаю, что птица та у них ущербная. Пыхтит, шипит, как только сама не свалится. А если дыру в печке заткнуть, тогда огню некуда деться будет, и птица наземь падет!

— Еловыми шишками что ли?

— Нет, баламошка! — рассмеялся Волчок. — Ты возьми, Иван, стрелу! Только не древесную, а железную каленую, и когда замрет птица черная на поляне, ты ей в печную дыру и стрельни! Попасть надо! Но не раньше, не позже! Раньше стрельнешь — глаза замка кощеева тебя заметят, а позже — из птицы огонь жаркий польется и даже каленую стрелу спалит!

Понял Иван, и они близ полянки нужной спрятались. А еще в помощь плотный туман на землю лег, скрывая от ворога.

Как говорил Волчок, так и случилось. Вылетела из замка большая птица черная, размером в пол избы русской. Зависла недвижимо над поляной, Иван изловчился да стрелу каленую взад ей и пустил. Накренилась, чихнула птица, а Иван и вторую стрелу следом отправил. Завертелась туда-сюда птица и пала на поляну. Треснуло стекло на черной главе, и оттуда полез проклятый кощей наружу. Серый Волчок подскочил и так ему своей лапищей врезал, что кощей наземь замертво повалился. И полилась кровь кощеева, да не красная, а сизая. Понял тогда