Последний идол - Александр Звягинцев

В полиции к сообщению Семенова отнеслись со всей серьезностью, потому как к тому времени уже располагали агентурной информацией, что чиновника Ивашкевича хотят отравить. После заявления фельдшера полицейские известили Ивашкевича, что ему грозит опасность быть отравленным. И что угроза связана с его женой… Тот сначала полицейским не поверил и попросил полицию не давать ход делу. Однако полицейские решили побеседовать с его женой, пригласили ее в сыскную часть. Та явилась и тут же сообщила, что у нее есть любовник, фамилия его Берзинг и он уговаривает ее отравить мужа и даже обещает достать яд. Сама же она совершенно ни при чем. В доказательство своей искренности, Людмила указала место и время их очередной встречи, на которую Берзинг должен принести яд.

Через день в Таврическом саду Константин Берзинг был арестован, когда спешил на свидание с Людмилой. У него нашли два пузырька — один с йодом, полученным от фельдшера Семенова, а другой с синильной кислотой, которую он раздобыл, видимо, не надеясь на препарат Семенова после истории с кошкой…

Начались допросы любовников. Людмила Ивашкевич по-прежнему уверяла, что идея отравить мужа принадлежит Берзингу. Причем приводила все новые подробности и доказательства. Говорила, что Берзинг сначала грозил сам повесить мужа, затем хотел нанять бандитов, чтобы те зарезали Ивашкевича, и лишь потом решил прибегнуть к отравлению. Людмила рассказала, что он и раньше приносил ей различные препараты и требовал подсыпать их супругу в пищу. Но она, хотя она и живет с мужем плохо, ни разу этого не сделала, хотя Берзинг настаивал и даже угрожал ей.

Узнав об этих обвинениях, Берзинг заявил, что это как раз Людмила подстрекала его к убийству своего мужа. Заразить супруга холерой или тифом тоже придумала она, узнав подробности отравления князя Бутурлина, и это по ее требованию он отправился к фельдшеру Семенову.

Разобраться, кто из любовников врет, а кто говорит правду, было сложно. Полицейские решили ухватиться за письма Берзинга, которые он писал Людмиле, а она предъявила полиции. В одном из них он утешал Людмилу — если кошка не пострадала от отравы, то отчаиваться не следует, ведь можно достать и другое средство. «Только ты не отворачивайся от меня и люби по-прежнему», — умолял он, а заодно просил денег. Подобные просьбы о деньгах в его письмах к Ивашкевич повторялись довольно часто. Людмила говорила, что Берзингу они нужны были для покупки яда. Сам он говорил, что просто в последнее время поиздержался и ему не на что было жить.

Полицейские ему не поверили. Берзинга взяли под стражу, а Людмилу Ивашкевич оставили на свободе.

Следствие по делу о попытке отравления чиновника Ивашкевича шло к концу. Берзингу грозило тяжкое наказание, и вдруг… Летом того же года на парадной лестнице своего дома двумя выстрелами из револьвера Ивашкевич был убит. Убит собственной женой!

Заплаканная, бьющаяся в истерике Людмила Ивашкевич рассказала полицейским, что произошло. В тот день они поссорились с мужем из-за сына. Муж пришел в ярость, припомнил ей любовника, который к тому же хотел его убить, схватил револьвер, лежавший в столе, и стал кричать, что прикончит ее. Ей показалось, что он потерял рассудок. В ужасе она ударила его по руке, вышибла револьвер… Он объявил, что вызывает полицию и заявит, что она хотела убить его. И пошел к двери. Она, будучи уже «в каком-то затмении», подняла револьвер и пошла за ним. На лестнице, когда он сказал, что теперь точно отправит ее на каторгу, она, «ничего не понимая», два раза выстрелила, смертельно ранив мужа.

Рассказ ее, конечно, вызвал много вопросов. К тому же вскоре Людмила отказалась от своих слов и заявила, что муж… застрелился сам. «Выстрелив в себя два раза подряд?» — усмехнулся полицейский офицер. И сообщил ей, что нашли свидетелей, которые видели, как она шла за старым мужем с револьвером в руке по лестнице. На это Людмила ничего не ответила. А вскоре стала «обнаруживать признаки ненормальности» и поэтому была помещена в психиатрическую лечебницу Св. Николая Чудотворца на экспертизу или, как тогда говорили, «на испытание»…

Судебные заседания по делу о покушении на отравление и убийство чиновника Главного казначейства Ивашкевича состоялись в 1912 году, то есть почти через два года после событий. Слушания проходили в 1 отделении Петербургского окружного суда. Председательствовал на них судья Рейнбот, обвинителем выступал товарищ (заместитель) прокурора Пенский, а защиту представляли присяжные поверенные Адамов и Кашинцев.

На скамье подсудимых сидела только Людмила Ивашкевич, поскольку Берзинг к этому времени умер в тюрьме от чахотки и свидетельствовать против нее уже не мог. Виновной в убийстве мужа и покушении на его отравление она себя не признала.

В качестве экспертов в суд были приглашены доктор Карпинский и женщина-врач Головина. Поскольку тогда женщины-врачи были еще редкостью и не всеми даже признавались за специалистов, то адвокаты возражали против ее присутствия, однако судья их требования не удовлетворил.

Перед судом прошли многие свидетели — фельдшер Семенов, помощник начальника сыскной полиции, агенты полиции, няня Ивашкевичей, их прислуга, а также мать подсудимой. Все они говорили о том, что мира и лада в семье Ивашкевичей никогда не было.

Особенно поразил публику рассказ матери Людмилы Ивашкевич. Как оказалось, отец ее был алкоголиком и хроническим сифилитиком. Он умер, оставив жену одну с маленькой дочкой на руках без всяких средств к существованию. Поэтому вдова была вынуждена держать квартирантов. Чиновник Ивашкевич был одним из них. Он стал оказывать покровительство матери, а заодно и баловать гостинцами и подарками приглянувшуюся ему девочку-подростка. Так продолжалось до тех пор, пока она не достигла 14-летнего возраста. Тогда, заманив ее к себе, Ивашкевич угрозами и силой овладел ею. И это повторилось еще не раз. Девочка никому о своем ужасном положении не рассказывала. Но потом Людмила забеременела и они вынуждены были пойти на то, что старый сладострастник на ней женился.

«Что могла чувствовать эта женщина-ребенок к своему, уже тогда старику-мужу? — вопрошала в суде рыдающая мать. Ничего, кроме отвращения!» Сама Людмила в это время сидела на скамье подсудимых с опущенной головой и глазами полными слез, как писали репортеры.

Несмотря ни на что, Людмила была вынуждена жить с Ивашкевичем и родить двух детей, она постоянно болела, была нервной и часто не отвечала за свои поступки. Еще ряд свидетелей утверждали, что жизнь Людмилы с мужем-деспотом была «адской жизнью».

После этого были заслушаны результаты судебно-психиатрической экспертизы. Врачи нашли, что до того, как она попала к ним на обследование, Людмила плохо питалась, кроме того, у нее обнаружили «зоб, признаки деградации, общую слабость и нервность…» Тем не менее, утверждали врачи, она имела ясное сознание и полностью контролировала свои поступки. Ярко выраженных психических патологий у нее обнаружено не было.

По свидетельству врача Головиной, в больнице Св. Николая Чудотворца было выявлено, что Людмила Ивашкевич имела некие «половые ненормальности». Проявлялись они в том, что Ивашкевич сильно привязалась к своей соседке по палате и повсюду ходила за ней. Их часто заставали страстно целующимися, причем санитаркам «приходилось насильно отрывать одну от другой». Когда их разлучали, это причиняло невыносимые страдания Людмиле. «Надзиратели также наблюдали нечто свидетельствующее о половых извращениях», — заявила врач Головина. Однако и по ее мнению явных признаков помешательства у Ивашкевич обнаружено не было.