Ниалл. Возвращение Повелителя Света - Валерия Катина

— Мне не за что извиняться, — сказал Бог. — Я пришел не только, чтобы переговорить с тобой об условии возвращения моего народа. Ведь условия будут, я полагаю. — Селена кивнула. — Я хочу зарыть топор войны. Это все еще мой дом, я не хочу менять его, если мы не придем к обоюдному согласию.

— Я тебя не гоню, Ниалл. Боюсь, Адриан не захочет так быстро мириться.

Ниалл с отвращением скривился. Мириться с Адрианом? Скорее рухнут небеса, чем когда-либо он захочет снова называть его братом. Селена, увидев выражение лица, поникла.

— Речь шла о нас с тобой, Селена. Я по — прежнему считаю Адриана недостойным ходить по нашей земле, но раз уж я не смог его уничтожить, смирюсь. Как — нибудь буду избегать его и воспринимать как белый шум, — сказал Ниалл. — Ну так что, ты готова начать все с нуля?

Селена задумчиво кусала губы. У Ниалла как и у медали, есть две стороны. Сегодня он с тобой милый, а завтра, когда получит желаемое, наносит удар в спину. Откинув русые волосы за спину, Богиня достала из кармана небольшой бархатный конверт и протянула его Ниаллу.

— Сегодня вечером я устраиваю бал в честь наступившего лета. Приходи, узнаешь ответ, заодно обговорим другие условия.

Ниалл конверт принял, но сказал:

— Я не хочу видеть Адриана.

— Приходи в мой кабинет за час до начала. Уверяю, его там не будет. А теперь скажи мне, как ты выбрался?

Ниалл вкратце рассказал о своем пребывании в Небесном Царстве, отпуская подробностей. Он видел на лице сестры разнообразие эмоций, одной из которых была жалость. Та самая эмоция, которую Ниалл ненавидел. Он поморщился, словно от боли, и отрезал:

— Я не нуждаюсь в утешении, Селена.

Она кивнула. Он никогда не нуждался в ее утешении. Рядом с ним всегда был Ленар — единственный, кому Ниалл доверил бы даже собственную жизнь, если бы был смертным. Она разглядела грусть на дне его жестоких лазурных глаз, когда он узнал об уходе мужчины. Селена была уверена, первым, кого Ниалл хотел видеть после возвращения, никогда не была она. Он даже не спросил о дочери, девушка сама рассказала. В дверь постучали, на пороге возникли слуги. Они поклонились, а затем застыли, смотря расширенными глазами на сидящего на диване Бога.

— Повелитель, с возвращением! — выдохнул мужчина и рухнул на колени.

Ниалл улыбнулся. Люди по-прежнему его уважали и он как никогда захотел вернуть свой народ обратно. Бог гордо выпрямился и поднялся, обронив:

— Увидимся на балу.

Ниалл вышел, мимо него пробежали горничные. Селена не распорядилась поменять их форму и это заставило его плотоядно улыбнуться, когда оценивающий взгляд лазурных глаз утонул в манящем вырезе. Миловидная девушка с копной кудрявых русых волос смутилась. Ее щеки вмиг вспыхнули малиновым огнем, а руки инстинктивно прижались к груди. Она поклонилась, опустив глаза в пол. Ниалл усмехнулся. Кокетливый взмах ресниц говорил красноречивее всяких слов. Бог вдруг поймал за хвост мысль, что как змейка, попыталась прошмыгнуть мимо. Ему подумалось, что после полугодового заточения, он больше не тот, кем был. Теперь он стал другим, и на душе стало тепло, словно большое красное солнце протянуло свои лучи, обняло Ниалла и оставило на его сердце звонкий поцелуй, а в лицо ударил теплый ветер перемен.

В комнате, залитой ярким золотистым светом солнца были двое. Они лежали на смятой простыни, мокрой от разгоряченных тел, что сплетались в страстном танце некоторое время назад. Начало июня выдалось очень жарким. Солнце как на зло припекало так, что даже ветерок, ласкающий шторы сквозь приоткрытое окно, ни сколько не охлаждал. Девушка сползла с шелковой кровати, подхватила с пола платье и рывком натянула его на себя, застегивая маленькие пуговицы. Она тряхнула кудрявыми платиновыми волосами, откидывая их за спину и помахала ладонью на разгоряченное лицо. Мужчина повернул голову, медовые глаза с обожанием скользнули по ее тоненькой талии, пушистым упругим кудряшкам, глазам цвета небесной глади, опустились на припухлые от жарких поцелуев губы, вздохнул, встретившись с безразличием, застывшем на ее фарфором личике.

— Персефона, мы еще увидимся? — с надеждой спросил мужчина.

Девушка пожала плечами. Ядовитые слова сорвались с кончика ее языка и припечатали парня к резному изголовью кровати. Он не понимал как в такой ангельской внешности может уживаться холодный айсберг, точно лед в Снежной долине вместо сердца.

— Я дам знать, если будешь нужен.

Персефона подхватила со стола сумочку и вышла из дома парня. Он вздохнул, схватил упавшую на пол подушку и прижал ее к носу, вдыхая яркий черничный аромат, который еще долго витал в комнате после ухода жестокой девушки. Ее имя поселилось в его сердце, точно золотистая нить, вышитая по шелку. Она, такая холодная и ядовитая, но одновременно нежная и хрупкая, словно цветок розы, одурманила его, заполнила собой разум, заставляя вновь и вновь вспоминать черничный дурман ее фарфоровой кожи.

Персефона воровато обернулась. Солнечный луч ослепил, заставил чуть вздернутый носик сморщиться, закрывая глаза ладонью. Жаркий воздух, точно выдох разгоряченных любовников, обдал ее тело. Девушка подошла к колодцу, погрузила в прохладную воду пальцы, побрызгала на платье, в надежде, что солнце сжалится и скроется за пышными облаками, похожими сегодня на сахарную вату. В легкие ворвался аромат соленого моря. Персефона напряглась, инстинктивно зажгла на пальцах левой руки магию, а в правую из длинного пышного рукава скользнула горячая деревянная рукоятка ножа. Она обернулась и облегченно выдохнула, хотя напряжение все еще сковывало ее тело.

Перед взором небесно-голубых глаз стоял маг, крепкое тело которого утонуло в тонком черном плаще с капюшоном, натянутым по самый нос. Через полумрак было видно горящий взгляд синих как васильки глаз. Его запястья сковывали железные кандалы, которые от движения звенели, точно колокольчики. Он кивнул в приветствии и, наклонив голову набок, спросил:

— Принесла?

Персефона не ответила. Она сунула руку в маленький кармашек сумочки и выудила на свет черный как ночь ключик. Васильковые глаза, спрятанные в тени капюшона, засияли ярче. Он протянул запястья и приказал освободить его.

— Не так быстро! — Персефона убрала ключ в сумку, усмехнувшись: — Я тебя освобожу, а ты убьешь меня? Так не пойдет. Сначала информация для меня, потом освобождение для тебя.

— Что мешает мне убить тебя после? — зло улыбнулся мужчина.

Персефона пожала плечами, закрыла замок на сумочке, натянула ее на плечо и, обронив: «Чао!» собиралась уйти. Мужчина тяжело вздохнул, буркнул: «Упрямая чертовка!» и догнал ее в два прыжка.

— Не дури. Я же знаю как тебе