Ты мой выигрыш - Екатерина Шварц

— Слушаю, — ответил как можно грубее.

— Где тебя носит? — в его голосе грубости не меньше, чем в моем. — Алиса до тебя не может дозвониться. Ты должен быть с ней сегодня на приеме у Духовых.

— Моя жена не может до меня дозвониться, поэтому мой папочка любезно помогает ей? — просто изливаюсь цинизмом я.

— Прекрати паясничать! Ты не пацан! Не заставляй меня применять грубую силу.

Ох, как будто я этого боюсь! Молча отключился, не собираясь продолжать разговор. На моем мобильном нет ни одного пропущенного от жены, значит, эта сука наврала моему отцу, чтобы он надавил на меня. Внутри поднимается волна злости. Что ж надо срочно провести воспитательную беседу с моей зарвавшейся женушкой. А завтра я заберу Лизу из больницы. Настанет ее очередь отвечать за свои поступки.

Приходить в себя было тяжело. Нет, точнее возвращаться в реальность совсем не хотелось. Если бы сейчас кто-то предложил мне остаться в коме всю сознательную жизнь — я бы, не задумываясь, согласилась. Плевать, что мое бренное тело будет лежать подключенным к куче аппаратов, а еду станут вливать через трубку — все это не важно. Я пыталась умереть, пыталась уйти из этого гнилого мира к моему малышу, но не дали, заставляли вновь и вновь жить. Влачить жалкое существование. Да и самоубийство не выход. Предрассудки (а может, истинная правда), привитые в нас с детства, говорят, что самоубийцам нет входа в царство Божье… Наивная, до сих пор верю, что после смерти смогу увидеть своего мальчика… На мне столько грязи, меня к нему ни за что не подпустят. А он там, у Господа под крылышком…

Из глаз потекли слезы. Соленая влага побежала по щекам, оставляя мокрые следы… Попыталась открыть глаза.

— Первый раз вижу, чтобы пациент начинал плакать, а потом открывал глаза, — мужской голос рядом заставил сфокусировать взгляд. — Доброе утро, Лиза, рад, что вы пришли в себя.

На меня смотрел мужчина примерно сорока лет одетый в белый халат. Доктор? Где я? В больнице? В голове пронесся ворох вопросов. Словно чувствуя их, мужчина продолжил:

— Вчера вас привезли в местную больницу с сотрясением мозга. Мы провели осмотр. С вами все хорошо, но ближайшие дни вам нужен покой и отдых.

— Как я сюда попала? — спросила сиплым голосом.

— Вас привез Максим, — ответил, внимательно за мной наблюдая.

Максим… Он его знает и, видимо, хорошо. Тут в голове вспыхнул вчерашний вечер… Витя, измена, побои, карточный долг, мое согласие… Резко стало нечем дышать. Попыталась сесть на кровати, но тут же упала обратно на матрас. Перед глазами все поплыло, а к горлу подступила тошнота. Врач бросился ко мне.

— Лиза, успокойтесь, вам сейчас лучше не делать резких движений. Просто лежите и отдыхайте. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась я с ним и замолкла, отворачивая голову к стене.

Он некоторое время еще стоял рядом, а потом вышел. А я погрузилась в свой мир, полный боли и мучений, мир, имя которому Максим Старов….

Я знала, что рано или поздно он придет ко мне. Максим всю жизнь был упертым. Если что-то решил — по головам мог идти. Плевал на принципы, моральные устои. Все эти годы я ждала… Хотя… сначала ждала. Даже встретиться с ним пыталась. Хотела его увидеть, поговорить, но он был не досягаем. Потом смирилась и принялась ждать его. В каждом шорохе, в каждой тени за спиной видела его. Понимала, что брошенные им в тот день угрозы рано или поздно будут исполнены.

В некоторых странах человека приговаривают к смертной казни, но приводят приговор в исполнение не сразу. Приговоренный может несколько лет ждать своего момента, а потом неожиданно раз — и все. Пока он дождется своего часа, просто сойдет с ума, а может, сам наложит на себя руки.

Помереть мне не дали, от сумасшествия тоже лечили, так что оставалось тупо ждать часа икс. И вот он наступил. Мой палач пришел ко мне — выносить свой вердикт.

Я не верю, что Витя специально поставил меня на кон, Максим определенно его вынудил — это особая извращенная форма мести. Был ли у меня выбор отказаться? Конечно, был, но быть повинной в смерти еще одного человека я не готова морально. А платить мне все равно пришлось бы. Максим еще тогда решил — во всем виновата я…

Слабость в теле, лекарство в крови заставили меня снова погрузиться в сон.

Вынырнула из него от звуков разговора. Прислушалась. За дверью Максим и тот доктор.

— Как она? — спрашивает Старов.

— Лучше, но ей бы пару дней в станционаре полежать… — говорит медленно доктор.

— Нет, я сейчас ее заберу. Отвезу за город, там в себя придет, — четко проговаривает Макс.

— Старый, — а доктор его очень хорошо знает, — что бы ты ни задумал, это не решение. Мы говорили с тобой об этом много раз — отпусти прошлое, живи настоящим. У тебя семья: жена, ребенок, стабильное будущее. Зачем она тебе?

— Ты знаешь прекрасно, у меня не жизнь, а искалеченное отражение. И это все из-за нее. Я должен с ней расплатиться за прошлое.

— Это ничего не исправит, — не унимается доктор.

— Зато меня сделает счастливым, — жестко произносит Старов.

Дверь в мою палату резко открылась. Сталь во взгляде Максима буквально разрезает меня на кусочки. Я смотрю на него, а вижу другое — жить мне осталось совсем немного. И в голове его слова из прошлого: «Ты сдохнешь, сука, в муках сдохнешь за моего умершего сына».

Я зол. Со вчерашнего дня злость во мне не угасает. Она с каждой минутой полыхает все сильнее и сильнее. После того, как оставил Лизу в больнице, поехал домой. Понимал, что разговора с отцом не избежать. Это для других он принципиальный и честный политик, образцовый семьянин, отзывчивый человек, но я знаю его истинное лицо. И оно, отнюдь, не так бело. Он не руководит нашим городом, а правит им. В его руках вся власть, ему подчиняются все. Отцу даже деньги из казны воровать не надо — половина криминальных доходов и так идет ему, потому что всей этой грязью занимаюсь я. Да, да! Я всегда был бельмом на его глазу, всю жизнь шел поперек его слова. А теперь прикрываю его зад по всем фронтам. Нашлась работа для неблагодарного сынка.

Моя ненависть шла из детства, когда он пытался воспитать меня по своему образу и подобию. А я был заражен максимализмом дяди, который вместо военного училища поступил на актерский факультет и всю жизнь провел в труппах районных театров. Эта была не жизнь, а скитания, но в его глазах всегда горело счастье от того, что он делает родное ему занятие.

А еще я отвернулся от отца после того, как застукал его в кабинете с нашей няней. Образ сильного и преданного отца вмиг померк перед глазами. Теперь каждым своим поступком я старался сделать ему больно. Отчасти это выходило. И, хотя отец часто наказывал меня, я был ему благодарен — он вытащил меня из ада, в который я загнал себя после армии, предательства Лизы и смерти сына. По его настоянию я женился на Алиске, у нас родился Ванька. Пусть я не люблю жену, но сын для меня святое. За это я и прикрывал отца.