Ледяная кровь - Элли Блейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не лезь, куда не просят, Огнекровная мразь, – сказал Брэггер. – А то в следующий раз мы почтим своим вниманием тебя. Тогда ты не продержишься и дня.
Желудок мой сжался, но внешне я оставалась спокойной.
– Вы обещаете мне это уже несколько месяцев, а я все ещё здесь. Наверное, я вам нравлюсь. Темплтон дает мне дополнительные порции.
Темплтон, самый маленький и тихий из них, начал протестовать, но Брэггер просто усмехнулся.
– Я не попадусь на это снова. Стравливаешь нас друг с другом, думаешь, мы забудем о тебе, грязная тварь. Еще раз спрашиваю. Сколько времени?
– Время сжечь всех вас дотла.
Когда он засмеялся, я поняла, что произнесла это вслух.
– Навряд ли в тебе осталось так много огня, иначе ты бы давно это сделала. Но, на всякий случай, Рэйджер, ведро с тобой?
– Вот оно, – сказал Рэйджер, ударив металлическим ведром о решетку.
Ключ щелкнул в замке, и дверь распахнулась.
– Так который час? – спросил Брэггер, голос его звучал низко и серьезно, а значит, мне будет только хуже, если я не подыграю.
Я стиснула зубы.
– Час моего обливания.
Он безжалостно улыбнулся в предвкушении.
Я сосредоточилась на том, чтобы не шелохнуться, но как ни старалась, дернулась, когда на меня обрушилась холодная вода, и от моей кожи стал, шипя, подниматься пар. Охранники скрючились от смеха.
– Такое никогда не надоест, – сказал Брэггер, затаив дыхание возле моего лица. – Свистящий чайник в форме девушки. Интересно, что произойдет, если мы выпьем весь этот красный чай?
Я медленно подняла руку, чтобы откинуть назад прядь промокших волос. Его глаза настороженно следили за каждым моим движением.
– Я не боюсь тебя, – сказал он, но отошел, когда Рэйджер шагнул вперед и опрокинул на меня ещё одно ведром воды с кусками льда, которые оцарапали мне щеки и запутались в волосах. Я вдохнула, желая контролировать пар, который так забавлял их. Но опять же, без пара не было бы никакого страха. Я видела, что они делали с заключенными, которые их не пугали.
После третьего ведра у меня промокла спина, и я начала дрожать.
– Не знаю, почему за тобой до сих пор не пришел палач, – сказал Брэггер, – но это вопрос времени.
Он быстро ударил меня в плечо, сбив с ног. Я свернулась калачиком, когда дверь камеры с лязгом закрылась. Смеясь, они двинулись дальше.
Я холодна, как тюремные стены. Я не чувствую ничего.
* * *
Лед трещал, как будто ломались кости.
Я проснулась и рывком села, сердце бешено колотилось. Нечто темное, странное и нечеловеческое витало надо мной, леденящим холодом касаясь щек. Я стряхнула остатки сна и пригляделась.
Тюрьму накрыло белой волной льда, коркой покрывшего каменные стены и проникшего в каждую щель, в каждую замочную скважину. Лед разлился по полу, образовав сверкающий щит, и остановился в нескольких сантиметрах от меня. Я была на каменном острове в море льда.
Кто-то подошел к моей камере. Я подавила стон. Только не охранники. Пожалуйста, хватит на сегодня. Но это были не охранники – я уловила запах смазанной кожи и мыла. Я подняла взгляд – возле камеры стоял высокий человек в капюшоне и держал факел в правой руке. Желудок сжался, на затылке зашевелились тонкие волоски.
Рядом возникла еще одна фигура в капюшоне. Этот человек был намного ниже и опирался на трость. Из-под капюшона выглядывала короткая белая борода.
– Думаешь, это она? – спокойно спросил он, и его изысканный акцент показался абсолютно неуместным в этом последнем пристанище безродных убийц и воров.
– Смотри, – сказал тот, что повыше, звучным низким голосом. – Видишь, лёд не приближается к ней.
Он втянул в себя воздух и с силой выдохнул. Вода в воздухе превратилась в льдинки, которые сыпались на меня крошечными гранулами и таяли, превращаясь в пар от соприкосновения с моей кожей.
Подавив стон, я широко раскрыла глаза от ужаса. Это были Ледокровные – те, чей дар был полной противоположностью моему. Изо всех сил я старалась дышать ровно, чтобы скрыть панику.
– Видишь? – в его голосе послышался восторг.
– Сядь, малышка, – сказал тот, что был пониже, постукивая тростью, словно стучась в мою дверь. – Мы хотим поговорить с тобой.
Я не двинулась с места. Я очень хотела, чтобы они ушли и оставили меня в покое. Меня сковал такой же страх, что и в тот день, когда в деревню пришли солдаты. У охранников не было дара, а им все равно удавалось сделать мою жизнь невыносимой. Но они хотя бы боялись моего огня. Страшно подумать о том, что могли сделать со мной Ледокровные.
– Делай, как он говорит, – сказал высокий человек, с важным видом стоявший за тюремной решеткой. – Сядь или я найду ведро с водой, и тогда мы увидим, как ты дрожишь.
Дух противоречия нагревал мою кожу. Я расцепила руки и села.
Старик подошел ближе.
– Сколько тебе лет?
Я нахмурилась, думая, что ответить. Дни слились в месяцы, которые в королевской тюрьме могли растянуться на годы. Казалось, он понял мою неуверенность.
– Прошло две недели со дня весеннего равноденствия.
В груди защемило. Я потеряла почти полгода.
– Тогда семнадцать.
– Ты обожгла солдат короля, некоторых очень сильно, – сказал он. – Хотя они и выжили благодаря помощи искусных целителей.
– Какая жалость, – ответила я, мой голос был таким же холодным, как ледяной пол.
Он усмехнулся и посмотрел на своего собеседника.
– Любопытно, что у нее черные волосы. У тех, кто одарен по-настоящему, волосы обычно огненно-рыжие. – Он протянул ко мне руки. – Покажи нам свое запястье.
Я прижала руки к груди.
– Зачем?
– Мы хотим только посмотреть, – его голос звучал мягко, ласково.
Недолго думая, я подняла руку, разорванный рукав распахнулся, открыв тонкое запястье. Он взял у своего спутника факел и поднес его близко к решетке, свет упал на толстую вену, которая пульсировала, как жирный красный червь под моей кожей.
– Видишь, как она светится красным, – восхищенно произнес он, когда я отдернула руку. А затем закатал свой рукав, чтобы показать мне холодно-синюю вену на своем запястье. – Мы не причиним тебе зла, – заверил он меня. – Мы здесь, чтобы сделать предложение. Если ты выполнишь наше задание, то получишь свободу.
Мое сердце забилось чаще. Слово свобода звучало в моей голове, как чистая, ясная нота колокольного звона. Сама мысль об этом была болезненным искушением – чувствовать свежий воздух в легких, поцелуи солнца на коже, игру ветра в волосах. Я задрожала, разрываясь между тоской и ужасом.