Нойоны. Белая звезда - Александр Бауров

Он почувствовал, как стаах заканчивается и начинает жечь пальцы.

— Все записано, — ответил лич.

Торнтон вскинул руку в нойонском приветствии, и костяной великан ответил тем же. Связь прервалась, платформа связи стремительно остывала. Михаэль встал, расправил затекшие члены и, быстро собравшись, направился следом за отрядом Локхеда. Теперь караван шел втрое быстрее. Но Торнтон все равно догнал их до того, как они достигли селения.

Лич посмотрел на магический экран, изображение с которого пропало мгновение назад. Ему не нравилось, что он должен теперь напрямую докладывать владыке. Раньше, когда ими руководил Синкат, за все просчеты спрашивали с него. Правда, наказывали его редко, он все же был любимчиком. Вообще жизнь стала опаснее. Наблюдатель уже хотел идти срочно доложить, как его тут же окликнул один из подчиненных.

— У нас ещё один вызов. Связь очень слабая, гроза и астральные помехи!

— Место связи?

— Юго-запад, нет, запад Эрафии. Записать сигнал?

— Давай сюда! Я сам с ним поговорю, лучше подавать плохие новости скопом, получишь один нагоняй, а не два.

— А почему ты решил, что плохие?

— Предчувствие… — младший лич осклабился.

— Заткнись! Кольцо опознали?

— Некто Рууд. Написано «код доступа первый».

— Ну и давай его сюда, что ждешь, подкрепи сигнал нашим усилителем!

Через миг перед ними возникло разъяренное лицо герцога Рууда — оно было перекошено гримасой гнева. Вице-канцлер стоял в чистом поле, над каким-то походным столиком. Было темно, небо то и дело рассекали яркие молнии. Гремели отдаленные раскаты, шел сильный дождь. За спиной герцога виднелись остановившийся возок и несколько всадников.

— Он что-то говорит, но нам не слышно…

— Настрой-ка получше! Видишь, как надрывается, — указал старший лич.

— Вы слышите меня? — кричал Рууд. — У меня срочное послание ведущему, вы слышите меня? Ответьте!

— Вас слушают, говорите! — вице-канцлер расслышал не все, но понял, что его сигнал достиг цели.

— Мне нужно немедленно с ним встретиться. Все дело находится в страшной опасности. Она реальна! Я боюсь, моих сил и средств может не хватить!

Лич вспомнил, что перед отлетом в Агону Моандор оставил ему особые инструкции, возможно, они касались и этого человека.

— Подождите, — велел он Рууду.

Прислужники-аколиты уже несли ему секретные свитки.

— Ваша жизнь в опасности? — спросил он.

— Что? Ты, скотина, — герцог грязно выругался, — конечно, в опасности!

— Вам оставлена инструкция на этот счет, — лич развернул свиток, — экстренная встреча возможна в городе Клекстон, каждый пятый день недели. Чтобы подать сигнал, воспользуйтесь вашей брошью. Место встречи — старый поселок алхимиков. Вас всегда будут ждать там.

— Но мне нужно дней десять, чтобы добраться туда! — этих слов лич не слышал, изображение померкло, и аппарат отключился.

— У него кончился стаах!

— Я понял. И почему дурные вести выпадают именно мне? — Лич извлек два информ-кристалла с объемными записями и отправился наверх, доложить моргулам новости.

Рейхавен, столица Авлии, 8-й путь Лун, 987 год н. э.

В большом зале, отделанном желтым мрамором, с окнами, украшенными богатыми разноцветными витражами, в кресле драконьей кости сидел задумчивый господин. Он был лыс, лишь на темени возвышался пучок длинных темных волос, собранных заколкой с зеленым бриллиантом. Усы чуть свисали по уголкам рта, и только форма ушных раковин выдавала в нем эльфа.

В зале было три двери. Вдоль стен выстроились парадные латы воинов прежних эпох. Позади стола в больших золоченых рамах висели несколько пейзажей.

Снаружи послышалось движение, стук сапог. Распахнув центральные двери, вошел страж из его личной охраны.

— К вам Ивор Итон, милорд.

Лысый ещё мгновение думал и потом, откинувшись на спинку кресла, медленно, растягивая каждый звук, произнес:

— Зови!

Ивор вошел, быстрым шагом пересек зал и, подойдя вплотную к столу, заговорил.

— Учитель, меня три дня не допускали к вам! Почему я должен был скрываться в городе и не посещать мою лесную обитель?!

— Успокойся, Ивор, сядь! Мне нравится твой настрой. Я бы на твоем месте тоже возмутился. Сядь!

Лысый подошел к резному шкафчику и извлек поднос с двумя фужерами. Затем он сгреб бумаги на край стола, взял круглую непрозрачную бутыль и наполнил бокалы. Легкие листки оперативных заданий и массивные, прошитые золотой нитью пергаменты взгромоздились друг на друга и несколько свитков, лишь миг покачиваясь на краю, все же скатились на пол. — Как шатко положение истины… — пробормотал лысый.

Молодой разведчик нагнулся и, подхватив несколько свитков, вернул их на место.

— Пойми, Ивор, я лишь хотел спасти твое положение, а может, и жизнь. Судя по тому, что ты здесь, я своей цели добился. Выпьем! — он протянул бокал гостю.

Ивор скинул плащ, и тот зеленым крылом упал в кресло.

— Помянем наших друзей, не вернувшихся оттуда. — Губы рейнджера задрожали.

Они выпили. Вдруг лысый подошел к гостю и заключил его в крепкие объятия. Ивор чувствовал, что его ментор с трудом сдерживает слезы.

— Если бы ты знал, — с трудом говорил он — если бы ты знал, чего мне стоило все это! Каких переживаний!

— Не меньше, чем мне, учитель, — сухо ответил Ивор.

— Если думаешь, что все позади, то ты заблуждаешься. Даже здесь ты в опасности!

— Не я один, учитель. В опасности весь мир. Я могу начать доклад? А потом вы мне расскажете о местных завистниках и интригах, хорошо?

— Нет, извини, но ты задал вопрос, и я не могу не ответить. Тем более это касается и тебя!

— Я считаю то, что мы узнали, важно не только для нашей службы! Необходимо срочно доложить все Эллезару и Совету Правды!

— Подожди, подожди… — глава авлийской разведки утер губы и сел обратно в кресло. — Куда делась твоя осторожность, по дороге потерял? Ведь верно начал, и держали тебя взаперти неспроста. Из экспедиции прежде тебя вернулся один из твоих бывших товарищей. Он объявил, что ты был схвачен нойонами!

Ивор опешил, он был уверен, что все, кто был с ним в разведке в Фолии, погибли.

— Кто же это?

— Одри!

— Фарсал Одри? — не верил Ивор. Это был единственный разведчик, судьба которого была ему до сих пор неизвестна. Но он был с детства знаком с Фарсалом, все это казалось какой-то чудовищной ошибкой, нелепостью…

— Я не верю! Одри единственный, кто был мне близок. Давно ли он вернулся?