Паучий случай - Кристина Юраш

Я шла по коридорам мрачноватого дворца. В последний раз я так ходила вместе с экскурсией. Только на экскурсии я зевала. А сейчас у меня был просто открытый рот. На случай, если удастся позвать на помощь.

Роскошные двери открылись. Я вошла в черную комнату с непривычно узковатым окном. В комнате не было никакой мебели, кроме бледной старухи. Она прикинулась стулом в тот момент, когда за мной с грохотом закрылась дверь.

В центре комнаты стояла колыбель, на которую падал луч света. Ни шкафов, ни стульев, ни картин, ни розеток. Ничего не было. Даже ковров. Вместо них был каменный пол.

Какой предусмотрительный отец. Видимо, уже опытный.

Я опасливо подошла к колыбели. Под тонкой вуалью паутины дремал очаровательный младенец и трогательно сосал палец. Пол младенца я пока не могла установить. Но по уверению отца это был мальчик.

Внезапно в меня вцепилось что-то очень нервное. Я едва не повторила на бис свою сольную партию жертвы маньяка. Костлявые трясущиеся  руки крепко держали меня за грудки. На меня смотрели бледные глаза старухи.

- Беги! Беги отсюда! – трясла она меня над колыбелью. – Беги, чем дальше, тем лучше! Спасайся!

Он вскочила на ноги и тут же с криком выбежала из комнаты. В окно.

Я посмотрела в колыбель, но ребенка там не оказалось! Где он? Сердце оборвалось. Мне срочно потребовался кардиолог с навыками реаниматолога.

Зато по полу резво бежал черный пушистый паук. Он был некрупный. По меркам фильма ужасов. Но огромным. По меркам моей нервной системы. Примерно с кошку. С хорошо откормленную пушистую кошку.

- Отдай сюда ребенка! – опомнилась я, воинственно размахивая газетой.

Лучшие рыцари сбежались бы на мои уроки фехтования. А какой-нибудь мастер меча тут же посвятил меня в рыцари.

- Где ребенок? – орала я, решив напугать паука плохими новостями, свернутыми в трубочку.  – Ты сожрал его?

Мне кажется, что нет в мире такой краски для волос, способной закрасить мою седину! Я только отвернулась, а паук унес младенца!

- Иди сюда, с-с-скотина! – в отчаянии орала я, загоняя паука на стену. – Верни ребенка!!!  Быстро, я кому сказала!

Паук уже был под потолком, как вдруг дверь открылась. На пороге стоял несчастный отец. Я спрятала за спиной колыбельку, понимая, что меня уже ничто не спасет. Мой личный рекорд работы няней – две минуты.

Холодные глаза красавца-отца заставили меня многое осознать. Мне срочно нужен ребенок на пять минут. Верну в целости и сохранности. Готова родить сама. Но только быстро.

- Я освободился, - спокойно произнес отец, пока я прикрывала собой драматично опустевшую колыбель.

В прошлый раз я  тоже вздрогнула при фразе «Я освободился!». Ее произнес прокуренный мужской голос за дверью. «Кто там, Фиолетовое Варенье?», - встрепенулась пятилетняя Анечка. «Папа из тюрьмы вышел!», - произнес все тот же прокуренный голос. «Ура! По амнистии! Папа выпустили! Папа у меня убийца – рецидивист!», - радовалась Анечка, пока я дрожащим голосом звонила счастливой обладательнице «наколок с проблесками мужика». «С ребенком теперь будет сидеть папа!», - совали мне денежку.  Через три месяца позвонили: «Папа снова сел! Приезжайте!». Я снова учила Анечку алфавиту и стихам про бегемота. Анечка с ангельским видом «чифирила» с куклами, рассказывала им про понятия и назначала «смотрящую» за коробкой. Где-то на кухне истошно орала кошка Урка.

- С дороги, - послышался строгий голос отца.

Я не хотела отходить от колыбели. Мое воображение отказывалось представлять, что будет, когда отец не досчитается наследника. Это было где-то на грани эротики и некрофилии.

Меня бесцеремонно сдвинули в сторону, пройдя к колыбели.

«Мамочки, что сейчас будет!», - съежилась я в предвкушении ужаса. Мои глаза присматривали плинтус, куда можно прошмыгнуть тараканчиком.

Послышался детский плач, а я удивленно открыла глаза. Над колыбелью стоял отец. В колыбели лежал ребенок. Он плакал и тянул руки к отцу. Но отец смотрел на него и молчал. Я моргала так, словно флиртую с целой армией.

- Правило первое, - отчеканил отец, заложив руки за спину. - Ребенок не должен плакать. Все понятно?

- Да! – сглотнула я, робко заглядывая в кроватку.

Вот он, розовый карапуз, лежащий на шелковой простынке. Он пускает слюнку и надувает слюнявые пузыри. Он устроил конкурс на то, как глубоко проникает кулачок в рот. Пока что успехи средние. Но характер чувствуется.

Мой взгляд трусливо пробежал по комнате. По спине отголоском пробежали мурашки. Где-то в темном углу затаился тот самый огромный и страшный паук - каннибал. «Он тебя не съест! Ты просто в него не поместишься!», - успокаивала биология. «А съеденные нервы не считаются каннибализмом?», - возразила я.  Биология задумалась и ушла обратно в учебник.

- Правило второе.  Никаких телесных наказаний. И вообще никаких наказаний. Ты не имеешь на это право. Узнаю, что ты ударила его – отрублю руку, которой ты это сделала. Это ясно? – послышался голос. Я закивала.

- Правило третье. С ребенком обращаться исключительно на вы. Форма обращения: «Ваше высочество!». Никаких фамильярностей! Это будущий король, - произнес отец, отвернувшись от малыша.

- Это здорово! – закивала я. «Покажи свой профессионализм! Наладь контакт с родителями!», - настаивали недавно пройденные курсы.

- Он так похож на вас, - елейно сообщила я, даря улыбку красавцу, чьи темные волосы скользнули по плечам и прикрыли лицо.

- Лысый, сморщенный и орущий? – меня порезали острым взглядом. - Я пришел не переливать из пустого в порожнее. Правило четвертое.

И он умолк. Так, а где продолжение? Любопытство и инстинкт самосохранения хором требуют продолжения.

- Правило четвертое? – спросила я, глядя в зеленые красивые и злые глаза.

- Вы должны успевать думать, пока я говорю. Правило четвертое. Есть слово, которое ребенок не должен слышать.  Это запрещенное слово, -  начал красавец, пока малыш солидарно икал.

- Поверьте, я не ругаюсь при детях! – гордо ответила я.

- Слово  «мама», «матушка», «мать» запрещены, - произнес красавец, медленно поворачивая голову в мою сторону. – Если я услышу от него слово «мама», я приму меры.

- А где его мама? – спросила я, удивляясь все больше и больше.

- Не твое дело, - произнес отец, склонившись над колыбелью. Я заметила, с какой отрешенной брезгливостью он смотрит на ребенка. Пустая комната и отсутствие игрушек начинали меня смущать.

- Правило пятое. Никаких игрушек. Он – будущий король. Ему не нужны игрушки, - произнес отец. Луч света падал на колыбель, освещая паутинку.

- И последнее. Для тебя. Если с ребенком что-то случится, - внезапно произнес отец, делая шаг в мою сторону. Я застыла, стараясь смотреть со всем пониманием, которое у меня было.