Лето в Зоммербю - Кирстен Бойе

– Ты очень похожа на мать в твоём возрасте, – сказала вдруг бабушка, и можно было вообразить, что она чуть-чуть улыбнулась одними глазами. Невежливо так разглядывать людей в упор, как бабушка разглядывала Марту.

– Те двое – нет, – бабушка кивком показала на Матса и Миккеля. – В отца пошли. Будем надеяться, только внешне.

Теперь встала и Анника. Наверное, решила, что, раз старая карга не собиралась оставлять детей, незачем выслушивать обидные колкости.

– Пошли, Марта! – сказала она. – Миккель, Матс, мы уходим. Не забудь Шрёдерсона, Матси!

Но тут произошло кое-что неожиданное.

– Нет! – отозвался Матс. Негромко, но тоном, не терпящим возражений. Он успел уже приметить кошку, которая нежилась на солнышке на большом круглом камне в траве и лизала лапу. – Я тут останусь, тут звери. Заберёшь нас вечером, когда вернёшься.

И он медленно двинулся к кошке, как раньше подкрадывался к курам. Но в ладоши больше не хлопал, и кошка смотрела на него лениво и умывалась как ни в чём не бывало.

– Матс, пошли! – повторила Марта, опираясь на ручку чемодана. Матс просто не отдавал себе отчёта, что говорил! Сам же будет реветь, как только Анника уедет. И Марте придётся его жалеть и успокаивать. А главное – она даже не уверена, что у неё получится. Её бы саму кто пожалел…

А старуха неопределённо кивнула, будто говоря «так и быть».

– Ничего! – сказала она Аннике (и можно было вообразить, что она сдержала тяжёлый вздох). – В конце концов, они мои внуки. Только обязательно позвоните, когда узнаете что-нибудь про мою дочь. Сию же минуту. – Она развернулась и пошла в дом. Вернувшись, протянула Аннике листок бумаги.

– Ну что, Марта? – спросила Анника.

Марта помолчала, потом кивнула.

– Мы же ради этого и приехали, – шепнула она. – Если что, я позвоню. Номер я сохранила.

Теперь помолчала Анника.

– Но когда мы собирались сюда, мы же не знали… – тихонько проговорила она.

Марта продолжила про себя: «Не знали, что эта бабка – ведьма старая? Папа-то знал, он давно с ней знаком. И он всё равно отправил нас к ней – значит, сейчас всё нормально. И потом, это всё ненадолго».

– Я тебе могу позвонить в любой момент! – сказала она. Анника обняла её.

– Марта, ты молодец. Только, если что – уж позвони обязательно! Я всё брошу, приеду и заберу вас.

Марта кивнула:

– Всё равно папа скоро вернётся. И мама тоже.

Потом она смотрела вслед уходящей Аннике, а та пошла через поле к забору, обходя кротовые норы и коровьи лепёшки. Матс уже поднял Шрёдерсона и ждал у двери. У Миккеля вид был такой несчастный, что Марта поняла: теперь ей надо держаться.

– Пока, Анника! – крикнула она и помахала. – Миккель, Матс, давайте помашем Аннике!

Потом они впервые прошли через низкую дверь в дом, стоящий в самом красивом месте на свете. И началось удивительное лето.

Но дети об этом, конечно, ещё не знали. Ни о том, что здесь было красивейшее место на свете, ни о том, что лето получится удивительным.

– Ой, – сказала Марта, после ослепительного летнего дня оказавшись в сумрачной кухне: с улицы в этом доме попадали сразу на кухню, без всякой прихожей. – Ой.

Потолки были такие низкие, что папин сотрудник Андерс (про которого Матс шёпотом всегда говорил, что он секретный великан) точно упёрся бы в них головой – во всяком случае там, где балки. Такие потолки нужно белить, говорили Марте Изольда и Фридрих, у них загородный дом с таким же балочным потолком. А то в низком помещении вообще не будет света для жизни, объясняла Изольдина мама. Но в этой кухне и белый потолок не дал бы достаточно света: в ней было одно-единственное малюсенькое окошко. А прямо перед ним заслоняла солнце раскидистая верба.

– Ну и темнотища у тебя! – сказал с укоризной Матс. Он вошёл в кухню не сразу за Мартой, а чуть погодя. Такие тёмные домишки бывают у старых ведьм, он знал это точно. Или у разбойников. – Тьма-тьмущая! В одном чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрном-чёрном доме…

– …в чёрной-чёрной комнате сидел чумазый чёртик, знаем-знаем, – ответила бабушка и щёлкнула выключателем. – Нет, у нас не чумазо. Сейчас покажу, где тут можно спать.

Она открыла в кухне ещё одну дверь, и за ней оказался коридор, такой же тёмный, с низким потолком, как и кухня.

– На чердаке, на матрасах.

Марта даже не поняла, нравится ли ей такой поворот. В летнем домике у Изольды и Фридриха, где всё такое беленькое и свежее, ей бы точно понравилось спать на чердаке на матрасе.

– Тут нету лестницы, – сердито сказал Матс. Видимо, он решил не бояться странную бабушку. Во всяком случае, разговаривать с ней можно. Раз всё равно придётся у неё жить. – На чердак никак не залезть!

– Совсем никак? – переспросила бабушка и достала из-за старого сундука в углу палку с крючком. Этой палкой она ловко поймала кольцо на потолке и потянула. Потолок в коридоре медленно приоткрылся, и стало видно, что это люк, из которого, как в замедленной съёмке, до самого пола опустилась складная лестница. Точнее, не складная, а раскладная, потому что по дороге вниз она, конечно, раскладывалась.

Тем временем Миккель тоже пришёл в коридор.

– Классно! – выдохнул он, глядя на раскладную лестницу, нижняя ступенька которой как раз коснулась пола. – Потайная лесенка!

– Прошу вас! – Бабушка взмахнула рукой и жестом пригласила детей наверх.

Марта ещё не решила, как быть: а вдруг старая карга сложит лестницу и закроет за ними люк… Тогда они застрянут на чердаке. Через толстую камышовую крышу их криков, конечно, никто не услышит. Не говоря уж о том, что ближайшие люди всё равно за тридевять земель, на том берегу. Конечно, можно выпрыгнуть, если там есть окно.

Миккель тем временем уже почти добрался до верха, и Матс полез прямо за ним, вплотную, чуть не упираясь носом ему в рюкзак.

– Классно! – повторил Миккель. – Нет, правда здорово!

Тогда на лестницу полезла и Марта.

Чердак был похож на огромный камышовый шалаш. От самого пола вверх шла треугольная крыша из широких досок. Спасительное окно Марта уже нашла: на все четыре стороны выходило по окошку, как будто здесь собирались сделать несколько настоящих комнат. Если присмотреться – было видно, что тут идеально чисто. В одном углу стояли ящики и старая мебель: кресло со старомодной обивкой, забавный телевизор, большой и пузатый, и несметное количество банок с крышками для закатки, целые упаковки в плёнке, стоящие друг на друге, – довольно высокая башня, и куча других вещей.