Античный мир «Игры престолов» - Айеле Лушкау

Стена и ее аналог – Ров Кейлин – не единственные объекты, свойственные Северу. Север и в особенности Винтерфелл – последний оплот Старых Богов, только здесь люди до сих пор поклоняются им, приходят в темные мрачные богорощи, в центре которых находится чердрево. Когда мы впервые встречаемся с Недом Старком, именно возле него он чистит свой фамильный меч Лёд. Кроме того, мы видим чардрево в удивительной анимационной заставке к сериалу, вырастающим среди механических моделей городов.

Греки и римляне деревьям не поклонялись, хотя римляне знали, что галльские друиды питали особое почтение к дубу. Что интересно, слово «друид», вероятно, произошло от греческого слова drus, что означает «дуб». Тем не менее античная мифология полна легенд о деревьях, которые оживают и наделяются человеческой душой. Наиболее известная, пожалуй, об Аполлоне и Дафне, где прекрасная нимфа, преследуемая богом, превратилась в лавровое дерево, чтобы сохранить целомудрие. Лавр был священным деревом Аполлона, а его листья использовали в религиозных церемониях и делали из них венки для победителей поэтических состязаний. Другие деревья считались священными для богов в силу их местоположения: дубы в окрестностях Додоны, например, выполняли функцию оракулов: верующие приходили за божественным советом и слушали шелест листьев, а после жрецы его истолковывали. Некоторые деревья были священными не сами по себе, но как часть священной рощи, они предоставляли убежище каждому, кто в нем нуждался. Такая роща была в Риме, но она служила храмом для одного человека. Если туда приходил кто-то еще, он должен был убить предшественника, чтобы занять его место. Именно туда сбежал радикальный политик Гай Гракх, когда мятежники выступили против его амбициозной программы и казалось, что аристократические соперники выжали из него все соки. В роще Гракх оставался недолго – осознав, что все потерял, он попросил раба убить его.

Бернини. Аполлон и Дафна, 1622–1625. Рим, Галерея Боргезе

Но больше всего на темный лес Винтерфелла похожа роща, изображенная поэтом Луканом. Он описал ее как очень древнюю, сохранившуюся даже несмотря на то, что люди нуждались в древесине, чтобы греться, строить дома, вести войны. Роща темна и зловеща, там поклоняются богам, совершая жуткие ритуалы. Там текут черные реки, а изображения богов – неотесанные колоды, вырубленные из стволов упавших деревьев. Старые, гниющие, они вселяют ужас в сердца людей. Птицы не садятся на эти деревья, буря не касается их, свет не проникает сквозь их ветви. Это древнее темное место столь священно, что даже римские легионы, прибывшие осквернить его, отказываются выполнять приказы, уверенные в том, что топоры отскочат от деревьев и отрубят им конечности. И только личный пример генерала Юлия Цезаря заставил солдат действовать. Цезарь нанес удар топором по древнему дубу и приказал своим подопечным не беспокоиться: любая божественная кара теперь ляжет на его плечи:

Но, в отличие от галльских лесов, богороща Винтерфела выжила даже после того, как крепость перешла к другому владельцу и была сильно повреждена. В других, не столь таинственных рощах, находила утешение Санса в самые трудные времена. Противоречие между священным и мирским, описанное в сцене вырубки рощи Луканом, свойственно также и Вестеросу: старая религия против новой, созерцательность против активной жизни, противопоставление лидерских качеств, влияние войны на окружающую среду. Конечно, главной темой поэмы Лукана о борьбе между Цезарем и Помпеем (49–46 до н. э.) было влияние гражданских войн не только на политическую жизнь государства, но и на общество на всех его уровнях. Они стравливают отцов, сыновей, братьев, а также погружают весь мир в ненависть и жестокость: реки крови, разрушенные дома, заброшенные поля и голод – вот цена войн и в Риме, и в Семи Королевствах.

Одной из первой характеристик Неда Старка, которую дает нам Джордж Р. Р. Мартин, является осознание личной ответственности за все, что происходит, как ключевого компонента лидерства: тот, кто выносит приговор, сам заносит меч. Нед закрывает глаза на отсутствие этого качества у его друга Роберта, и эта этическая ошибка является неотъемлемой частью общего отказа от лидерства, которое характеризовало годы правления Баратеона, и, более того, недолгого и жестокого пребывания на троне Джоффри. Тем не менее, весьма оправданно и в то же время иронично, Нед становится десницей – главным механизмом, позволяющим Роберту избегать ответственности и передавать полномочия, а также становится жертвой первого преступления, совершенного Джоффри, правда, чужими руками. Джоффри выносит приговор, но не заносит меч. На самом деле никто не мог занести Лед после Неда, и Тайвин из его стали выковал два других клинка – меткая метафора, указывающая на громоздкость Севера, раздробленного после падения дома Старков.

Этот вид личной ответственности – вести за собой – был важнейшей частью идеологии римских полководцев, хотя многие из них ею пренебрегали. Достойный римский полководец должен быть вместе со своим войском перед битвой, вдохновлять его во время оной и находиться в эпицентре сражения. Юлий Цезарь, один из самых прославленных и успешных римских полководцев, много трудился, чтобы заслужить свое почетное звание. По его собственным словам, он – образец римского полководца: всегда готов прийти на помощь в трудной ситуации, подобрать нужные слова, чтобы подбодрить и поднять свои войска. Когда противник начинал брать верх над римлянами, он бросал знамя легиона за линию противника; так как потеря знамени означала великий позор для легиона, воины не останавливались ни перед чем, чтобы вернуть его, и одерживали победу[8]. Многие полководцы рассказывали подобные истории, но именно Цезарь уделял огромное внимание поддержанию об раза идеального римского военачальника. В этом он, несомненно, преуспел. Такой образ укоренился, таким его изобразил и Лукан, пусть даже взгляд поэта на наследие Цезаря немного искаженный, порой враждебный и неоднозначный. «Любая священная кара обрушится лишь на меня: вам не нужно бояться ударить!» – кричит полководец, демонстрируя тот принцип лидерства, который проповедовался кодексом римлянина и Недом Старком. Тот, кто выносит приговор, должен заносить меч. Но Лукан представляет полководца в более пугающем виде: Цезарь не боится даже богов, и его жажда победы не остановится ни перед чем, даже перед осквернением религиозных мест и традиций врага. Это теряет смысл, так как Цезарь даже не остается, чтобы увидеть ход битвы, ради которой вырубили рощу: полный нетерпения, он направляется в Испанию, разбираться с другими неотложными делами, оставив армию строить флот и принимать участие в страшном морском сражении.