17 потерянных - Нова Рен Сума

Он ничего не видел – был слеп к таким вещам. Он не видел ее. Спустя несколько секунд, открыв дверцу, он вытащил меня на ледяную дорогу. Я успела взглянуть на Эбби только раз, когда наклонилась, чтобы подобрать с пола объявление.

Я обратила внимание на то, что в ее длинных волосах запутались листья, сосновые иголки, и веточки, и кусочки смолы. Одна разбитая коленка кровоточила – кровь стекала по ноге до самых пальцев. На ней был только один шлепанец. Другой потерялся неведомо где.

Я знала, что она упала с велосипеда; я видела, как это случилось – в ночной темноте она не разглядела камень, попавший ей под колесо, и утратила равновесие. Но села она на велосипед снова или что-то остановило ее? Что или кого она встретила у подножия того холма?

Она ничего мне не сказала. Да и не могла сказать в его присутствии.

Я вышла из фургона, заперла дверцу и пошла за мистером Флорисом к зданию администрации, где меня должны были обязать в течение нескольких дней оставаться в школе после уроков. Но я оглянулась. Ничто теперь не могло удержать меня от того, чтобы оглядываться на нее.

* * *

Так меня в первый раз посетила Эбби, встретившаяся со своей судьбой неподалеку от летнего лагеря для девочек «Леди-оф-Пайнз». Теперь я знаю о ней намного больше.

Она Эбигейл Синклер из Орэндж-Терраса, штат Нью-Джерси. Но Эбигейл она только для бабушки с дедушкой и классного руководителя. Для всех остальных она Эбби.

Эбби с маленьким пирсингом в носу, он кажется сверкающей звездочкой, упавшей ей на лицо с неба; звездочкой, которая всегда с ней, куда бы она ни пошла, ночью или днем. Эбби, которая грызет ногти, но только на больших пальцах. Никогда не носит юбок. Боится клоунов и вовсе не шутит, когда признается в этом. Не расстраивается, если идет дождь. Она играла на флейте три месяца, а потом бросила это дело. Эбби – твердая троечница. Все еще девственница, если настаивать на строгом определении этого слова. Умеет отбивать чечетку. А свистеть, несмотря на все свои старания, так и не научилась. Эбби нравится Люк – а может, она даже любит его.

Эбби с темно-русыми волосами, карими глазами, 129 фунтов, пять футов и семь дюймов, на правом колене небольшой шрам – ударилась о ступеньку, когда ей было пять лет.

Эбби: 17 лет. Пропала, как сообщили, 2 сентября, но исчезла задолго до того, летом. И никто не отправился ее искать.

Пропала.

Не помню, как я прожила тот день, когда нашла Эбби.

В памяти у меня остались лишь смутные незначительные образы, затмившие вещи более существенные. Я помню приказ о наказании меня после уроков за то, что сбежала из школы и курила на автостоянке – лист бумаги, надорванный с одного края, будто кто-то умудрился вцепиться в мой приговор зубами, – но не помню самого наказания. Не помню, что происходило на уроках, что я учила, если вообще учила. Не помню обед с Диной, запамятовала, какую еду ставила на поднос, а затем отправляла в рот. Какие планы она строила на празднование своего восемнадцатилетия – только о нем она могла думать и говорить, хотя до него оставалось еще немало недель. Не помню, о чем мы еще разговаривали.

В какой-то момент у моего шкафчика в школе возник Джеми Росси, мой бойфренд, спрашивающий, что случилось, почему я опоздала. Я помню об этом потому, что тогда впервые что-то утаила от него.

– С мотором неполадки, – услышала я свой голос. – И все дела. – Я не стала рассказывать о девушке, примотанной скотчем к телефонному столбу. О девушке, прячущейся в глубине моего фургона. Ведь еще существовала вероятность того, что я все это выдумала. Что я выдумала ее.

Помню стоп-кадр с Джеми. Капюшон толстовки надет на голову, из-под него на лоб выбиваются темные кудри – ему снова нужно подстричься, как практически и всегда. План становится крупнее. Глаза у него закрыты, и я снова удивляюсь тому, какие длинные у него ресницы. И вот его губы готовы встретиться с моими. Вижу щетину, но только на подбородке, потому что он не может отрастить полноценную бороду, хотя мечтает об этом. Не знаю, о чем он думает – и верит ли мне – потому что его глаза закрыты. Впрочем, с Джеми никогда ничего не угадаешь. Он парень и привык все держать в себе.

Затем лицо Джеми уплывает прочь. Я, должно быть, ответила на его поцелуй. А может, нас застукал кто-то из учителей и нам пришлось остановиться. Но ничего такого я не помню.

Я будто оказалась за пределами себя самой – стояла рядом с магистралью, ведущей в Пайнклиффскую центральную школу, и в то же самое время какая-то моя тень делала уроки, целовала бойфренда, отзывалась на мое имя.

Я не могла избавиться от мыслей об Эбби.

Во время перемены я порыскала в интернете с одного из библиотечных компьютеров и нашла сведения об Эбигейл Синклер из Нью-Джерси в базе данных о пропавших людях. Объявление на телефонном столбе, конечно, устарело на несколько месяцев, но ее по-прежнему не было дома. Ей по-прежнему было семнадцать. Она по-прежнему считалась пропавшей.

В интернете была также посвященная ей страничка, созданная, должно быть, ее родственниками и друзьями, где каждый желающий мог написать что-либо: