Нарушители - Клэр Макфолл

Тристан – имя ей тоже приходилось слышать – ушел в тоннель на окраине пустоши, по которой странствовала вверенная ему душа, и с тех пор пропал.

Он действительно ушел. Ушел в мир живых.

Весь день Сюзанна пыталась примириться с реальностью. Она знала, что это правда, знала всей глубиной своего существа. Но разве это возможно? Разве проводники так могут?

Нет, такого просто не может быть. Даже когда проводники забирали души оттуда, где те умирали, проход в страну живых им был закрыт. Они не могли касаться предметов; были невидимы для тех, кто еще не умер. Это души, умирая, переходили в мир проводников: незаметно, стремительно. Быстрее, чем сердце успевало сделать удар, – если бы их сердца еще бились. Как же ему это удалось? Сюзанна снова и снова задавала себе этот вопрос, разжигая жалкий огонек в хижине, которая была их первым убежищем.

Разумеется, если кто-то из проводников мог придумать, как такое провернуть, то только Тристан. Это ее как раз не удивляло. Что-то в нем было… особенное, что отличало его от других. Он был предназначен для чего-то более важного, чем уготованное им… полусуществование, ни здесь, ни там.

Теперь, когда он ушел, Сюзанна почувствовала это еще острее. Почувствовала его отсутствие. Будто исчез маленький кусочек ее души. Глупости, конечно: никакой души у нее нет. Но она скучала по Тристану, по его присутствию: в пустоши он всегда был где-то рядом. Его близость успокаивала, придавала сил.

Как же у него получилось?

И… сможет ли она пойти за ним?

– Завтра нам придется идти быстрее, – сообщила она Майклу, прерывая бесконечный поток жалоб и бормотания. – В темноте водятся всякие твари, и, поверь мне, с ними ты встретиться точно не захочешь.

За стенами хижины, где им предстояло провести ночь, сквозь порывы ветра прорывались негромкие всхлипы и рыдания. Призраки. Они стягивались к убежищу, почуяв слабость и трусость Майкла.

Тристан стоял у дома, сжимая рукоятки инвалидного кресла. Джоан возилась с замком. Связка ключей громко звенела. Идеально прямая спина выдавала, что она все еще в ярости.

Нужно быть осторожным. Пока что Джоан готова принять его помощь.

Но она ему не рада.

Больничный коридор – не самое удачное место для первых впечатлений. Время тоже было неподходящее. Тристан не успел придумать, откуда он так внезапно возник, и его застали врасплох. Вот-вот засыплют неудобными вопросами, а пока…

Джоан открыла дверь, и он втолкнул коляску Дилан в темный тамбур. Впереди круто вздымалась лестница: им придется преодолеть два лестничных пролета.

– Подними ее на руки – только осторожно. А я понесу кресло.

Чувствуя на себе неотступный взгляд Джоан, Тристан склонился над девушкой.

– Обхвати меня за шею, – тихо сказал он.

Одной рукой обняв ее за плечи, другую он подложил ей под коленки и медленно приподнял ее и, распределив вес по плечам и спине, выпрямился.

– Не урони меня! – взвизгнула Дилан.

– Не уроню, – пообещал он.

Нет, не уронил конечно, но далось ему это с трудом. То ли гравитация в реальном мире действовала иначе, то ли он стал другим. В пустоши ему на все хватало сил – мог и с призраками побороться, и перетащить душу через трудные участки. А души были отнюдь не бесплотными.

Зато теперь… теперь он словно превратился в шестнадцатилетнего мальчишку – и сил у него было, как у шестнадцатилетнего. Лишь самолюбие и страх за Дилан мешали остановиться и передохнуть. Джоан дышала ему в спину, волоча вверх кресло. Прежде чем открыть дверь в квартиру, она помогла ему посадить девушку обратно в кресло.

Тристан уже видел квартиру Дилан в ее воспоминаниях, однако было странно войти внутрь, вдохнуть слабый аромат Дилан вперемешку с густым запахом влаги, что заполнял гостиную. Он протянул руку и провел пальцем по узору рельефных обоев. Кончики пальцев покалывало. Стена была совершенно такая же, как тысячи других, к которым он прикасался, и все же она отличалась от всех. Она была настоящая. Кто-то – видимо, довольно давно – любовно оклеил прихожую этими обоями. Выбрал из множества вариантов… Тристан отдернул руку и закашлялся: от чувств у него стало тесно в груди.

– Все хорошо? – негромко спросила Дилан, когда Джоан, переобувшись, исчезла в гостиной, оставив их ненадолго наедине.

– Да, не переживай за меня.

Ему и правда было хорошо. Очень. Он был жив. Настоящая кровь струилась у него по венам, сердце стучалось в груди. Ему хотелось смеяться, петь, кричать. Ему хотелось схватить Дилан и закружить по комнате. Вместо этого он медленно и осторожно ввез ее комнату, где их ждала Джоан.

– Мне нужно сбегать в магазин, – объявила она. – Я скоро вернусь.

Подозрительно прищурившись, перевела взгляд с Тристана на Дилан и обратно.

– В комнату Дилан тебе нельзя, когда меня нет дома. Никаких исключений.

Тристан вгляделся в ее решительное лицо; заметил, как сжаты челюсти.

– Договорились.

Он вовсе не собирался следовать этому глупому правилу, но если его ответ удовлетворит Джоан и она позволит им остаться наедине, то почему бы не согласиться.

Похоже, Джоан показалось странным, что он так легко согласился, однако она заспешила к двери. Замедлилась лишь, чтобы нежно потрепать Дилан по плечу. Дилан не обратила на нее внимания. Не заметила, сколько же облегчения и беспокойства было в этом простом жесте. Дилан этого не заметила, а Тристан заметил. Она рассказывала ему, что отношения у них с мамой были напряженные, но сейчас он кожей ощутил, как Джоан любит дочь. Как они любят друг друга.

Прошла секунда – и Джоан исчезла.

Наконец они остались вдвоем.

Не в силах противостоять порыву, Тристан перегнулся через спинку кресла и сгреб девушку в объятия. Уткнувшись лицом в ямку на ее шее, глубоко вдохнул ее запах. Ощутил теплоту и трепет ее кожи.

– Тристан, – прошептала Дилан.

Она протянула руки, чтобы притянуть его ближе. Он стоял в ужасно неудобной позе: кресло впивалось ему в живот, колено упиралось в заднее колесо, но Тристан не мог пошевелиться. Это было чистое блаженство. Это был рай. Ему казалось, что пошевели он хоть одним мускулом – и все это исчезнет, выскользнет из его рук. Стоит ему моргнуть – и он снова окажется в пустоши. Один.

Охваченный чувствами, Тристан не заметил, как подрагивают плечи Дилан. Лишь расслышав тихий всхлип, он понял, что девушка плачет.

– Дилан? Я сделал тебе больно?

Он в ужасе разомкнул объятия.

Метнулся вперед и встал перед креслом на колени, заглядывая Дилан в лицо. Да, так и есть: по щекам скатывались слезы.

– Прости меня, ангел. Я не хотел…

Девушка так яростно тряхнула головой, что слова застряли у него в горле.