Мы пойдем другим путем! От "капитализма Юрского периода" к России будущего - Андрей Колганов

Прежде всего нам хотелось бы обратить внимание на некоторое содержательное сходство. Эпоха первоначального накопления характеризовалась тем, что по мере разрушения организованной иерархически системы, включающей как свой важнейший элемент внеэкономическое принуждение (а именно таким был феодализм), возникал новый тип экономических отношений: свободный наемный работник, лишенный средств производства, — на одном полюсе, собственник средств производства, экономически принуждающий к труду наемного работника (капиталист), — на другом. Этот трансформационный процесс происходит и у нас. И у нас на основе разложения старой иерархически-бюрократической системы формируется класс наемных работников, лишенных средств производства. И у нас возникают новые собственники средств производства, способные их присваивать, экономически отчуждая работников от собственности.

Более того, если мы обратим внимание на насилие, которое сопровождало этот процесс, то даже отвлекаясь от публицистических эффектов и апелляций к гражданской войне, мы должны будем зафиксировать закономерность: первоначальное накопление капитала никогда не осуществлялось без применения насилия — этой повивальной бабки истории. Использование внеэкономических методов развития рынка, аккумуляции капитала, в том числе насилия, осуществляемого бюрократическими методами или методами мафиозно-корпоративного контроля, является важной чертой и нашей отечественной экономики.

Наконец, важным компонентом такого рода перехода является качественное преобразование институтов экономической системы при временном их самораспаде, возникновении своего рода диффузии институтов и возрастании роли неформального регулирования экономической жизни, которое «возмещает» отсутствие легитимных государственных или иных поддерживаемых обществом стабильных форм правового и институционального регулирования экономической жизни. Иными словами, беззаконие является важнейшей характерной чертой первоначального накопления капитала, и это беззаконие и «институциональный вакуум» являются важнейшими чертами первоначального накопления капитала в странах, уходящих от «реального социализма» и в конце XX, а не только в XVIII веке.

В то же время легко зафиксировать целый ряд принципиальных отличий в осуществлении этого процесса тогда, в условиях перехода от феодализма к капиталистическому обществу, и сейчас, в условиях движения от «реального социализма» к некоторому будущему состоянию (мы надеемся, что его можно будет охарактеризовать как «экономику для человека», хотя, скорее всего, его придется характеризовать как «номенклатурный капитализм»). Эти отличия заключаются в том, что переход осуществляется на качественно ином этапе технологического, экономического и социального развития, в другом глобальном контексте и имеет иные социально-экономические формы.

Отличие материально-технической базы обусловливает особые экономические формы этого процесса. В частности, образование капитала не может идти в примитивных формах его аккумуляции в мелких масштабах с последующим длительным периодом его концентрации. Современные производительные силы, в частности крупные технологические производственные комплексы, существующие в большинстве бывших «социалистических» стран, требуют уже сегодня огромных по своим масштабам капиталов для «задействования» этих производственных мощностей. Организация их на началах классического капитализма и личной частной собственности невозможна, ибо требует образования капиталов, невообразимых для периода первоначального накопления. В этих условиях неизбежным станет иной путь формирования экономических отношений товарного производства, взаимодействия работника и собственника. Адекватным, наименее болезненным стал бы вариант, при котором сами работники или граждане становятся сохозяевами и через ассоциированные (коллективную и др.) формы собственности решают проблемы аккумуляции капитала, использования уже имеющихся производственных ресурсов и соединения работника со средствами производства. Но это путь не к капиталистической экономике. Дорога же к «номенклатурному капитализму» обусловила широкое использование в процессе генезиса капитала бывших бюрократических (в том числе государственных) структур.

Следовательно, отличия, связанные не только с материально-технической базой, но и с социально-экономической, а также с социокультурной ситуацией в стране, показывают принципиально иной характер образования буржуазных отношений, рынка капитала и рынка труда в пост» социалистических» странах (если мы их будем сравнивать со странами, уходившими от феодализма). Иная социокультурная атмосфера касается, в частности, ориентации работника и собственника на другие экономические цели, доминирование у них иных социально-экономических интересов.

Худо или бедно, но мы прошли школу и госкапиталистического найма, и мутантного социалистического коллективизма, и гарантированных занятости, образования, здравоохранения. Безусловно, мы были конформистами и слугами патерналистской системы, но мы не были теми крепостными крестьянами, которыми была подавляющая часть населения в XVIII веке или, если говорить о России, — в XIX веке. Мы были и остаемся людьми, способными, хотя бы в незначительных масштабах, к самоорганизации, к защите своих интересов в рамках профсоюзов и другим функциям, которые были недоступны человеку прошлого. Отсюда возможность движения от прежней системы не по пути первоначального накопления капитала в его предельно варварских формах, а по пути эволюции к современной социальной экономике, включающей рынок (в том числе рынок труда и капитала) как свои компоненты, но не доминанты.

Тем не менее в России эта возможность остается по-прежнему лишь возможностью, а доминирование номенклатурно-капиталистической власти все более становится реальностью. Эту власть получают не только «новые» частные собственники, но и прежде всего слой бывших чиновников, осуществивших обмен привилегий и возможностей контроля за ресурсами (которыми они обладали в прошлой системе) на собственность, становящуюся все более капиталистической по своей сущности в новой системе. Именно этот вариант трансформации прежней власти в новую, номенклатурно-капиталистическую власть становится наиболее реальной и значимой чертой накопления капитала в трансформационной экономике. Он имеет преимущественно внешнее сходство с мучительным путем перерастания феодально-помещичьей аристократии в буржуазию, являясь прежде всего специфическим превращением, характерным именно для настоящей трансформационной экономики.

Наряду с этим происходит образование и классических «первоначальных» капиталов на базе дифференциации мелких собственников, на основе разорения одних и обогащения других. Этот «обычный» процесс эволюции мелкого товарного производства является дополнением к основному, который мы обозначили как формирование «номенклатурного капитализма», образование капитала, собственником (или как минимум распорядителем) которого становится номенклатура. Точно так же складывается специфический патерналистский вариант отношений между таким частным собственником средств производства и наемным работником (привыкшим, кроме прочего, к коллективному труду и коллективному решению своих экономических проблем, а также патерналистской опеке со стороны хозяина его труда).

Итак, что же все-таки мы имеем: трагическую пародию на XVIII–XIX века или процесс трансформации мутантного планирования и полулегальных, а частично формальных товарно-денежных отношений в социализированный, демократически регулируемый рынок, дополняемый развитием пострыночных механизмов? Мы думаем, это вопрос риторический, ибо, по сути дела, нам предстоит на него отвечать всей нашей общественной жизнью. Тем не менее давайте заострим эту проблему и поставим теоретический вопрос: к какому же рынку идет Россия?