Слепень - Вадим Сухачевский

В том-то и была его ошибка. Катя вдруг резко вскинула ногу и ловко угодила мыском туфельки в его трухлявый нос. Валет выронил наган, завизжал по-поросячьи и выкатился из комнаты на двор.

Между тем кривой Сява уже пришел в себя, даже сумел встать на четвереньки, но, видя, что тут творится, подняться в полный рост не отважился. Так на четвереньках и выполз наружу. Никто ему не препятствовал.

Решительная победа была одержана менее, чем за минуту, но Юрий знал, что тем дело не кончится, – едва ли Червленый после этой неудачи навсегда оставит задуманное.

Все снова расселись за столом. Мирная советская семья. Видел бы их кто, кроме Юрия и тех урок, минуту-другую назад!

Катя сказала:

– Прости, Юрочка, я действительно страшную глупость сделала, когда колечко продала. Очень уж костюм был хороший, а то твой старый совсем уже износился… Как думаешь, они еще вернутся?

– Думаю – обязательно, – вздохнул он. Но такой виноватый был у Кати вид, что он поспешил добавить: – Ладно, чего уж там, они бы все равно когда-нибудь пришли. Ничего, отобьемся, как думаете?

– Отобьемся!

– Уж как-нибудь! – хором заверили его Полина и Викентий.

Чтобы Катя перестала страдать от своей оплошности, он перевел разговор на другую тему:

– Так ты, Поля, говоришь – дело какое-то раскопала?

– Ага, дядя Юрочка! Настоящее! – отозвалась она радостно. С этими словами выпорхнула из-за стола, миг спустя принесла из своей комнаты сумочку, вынула из нее листок бумаги и протянула ему: – Вот! Я все слово в слово переписала из разных сводок.

Юрий прочитал. Речь там шла явно о серийном убийце. Дело вполне привычное для Тайного Суда, ибо такого рода дела советская милиция за версту обходила, оставляя только в сводках, да и те порой куда-нибудь прятала – ведь, как известно, в стране победившего социализма нет почвы для такого рода преступлений. Поэтому объединять все случаи в одно дело никто и не думал, а просто упоминали как эпизоды в разных сводках, списывая на обычную «бытовуху», для которой на родине победившего социализма хоть какой-то клочок почвы все еще, видимо, оставался.

Но дело было, безусловно, одно и то же. Едва ли не каждую неделю в окрестностях города N-ска кто-то по вечерам нападал на девушек, подвергал их насилию, а потом предавал мучительной смерти, долго кромсая ножом. Медицинские подробности вызывали отвращение.

Юрий не стал их повторять, просто пересказал всем суть дела.

– Мерзость какая! – произнесла Катя.

– Судить гада, – проговорил Викентий и вопросительно посмотрел на Юрия.

– Да, – наконец согласился тот, – этим делом, пожалуй, можно заняться.

– Я же говорила – настоящее! – возликовала Полина.

– Я его возьму, – заверил всех Викентий.

– Нет, это я его возьму! – воскликнула Полина. – Это же я нашла! И потом, у меня план есть! И потом…

– А брать все равно должен я, – перебил ее Викентий. – Брать преступника – это дело палача.

Они еще долго препирались: «Я!» – «Нет, я!» – «Нет, я!» Ну дети, дети! Наконец Юрию это надоело.

– В общем, так, – сказал он. – Брать его будете вместе.

– Я и одна справлюсь, – проговорила Полина несколько обиженно.

– А я, что ли, не справлюсь? – пробурчал Викентий.

Конечно, справился бы и каждый из них поодиночке, он, Юрий, назначил обоих только для того, чтобы ни у кого не было обиды. Поэтому он твердо сказал:

– Брать будете вдвоем, таково мое решение. Вопросы есть?

Вопросов не было. Посопели немного носами, но нарушать субординацию не осмелились.

– Ты говорила, у тебя имеется какой-то план? – спросил Юрий у Полины.

Она сразу обрадовалась:

– Да, есть! – Вытащила из сумочки карту и развернула ее на столе.

Карта с нанесенными на нее окрестностями N-ска была настоящая, топографическая, предмет особой секретности здесь, в Советском Союзе. Хотя иностранных шпионов здесь отлавливали миллионами, – для них, в отличие от маньяков, места в стане победившего социализма почему-то вполне даже хватало, – но считалось, что множество их еще гуляет на свободе, и эти, пока еще не отловленные, в первую очередь охотятся за такими вот картами… – Карту ты где взяла? – строго спросил он.

– Да там же, в милиции.

– А если попадешься?.. Ох, связался я с детворой!

– Да не переживайте вы, дядя Юрочка, я – по-незаметному. Потом я ее назад тихонько положу.

– А если нынче же хватятся?

– Да не хватятся! Они этих карт и читать-то не умеют, у всех по три класса образования, как у наркома Ежова. Лежат, пылятся, никому не нужны.

Юрий махнул рукой:

– Ладно… Так что за план?

– Вот! Я тут кружочками обвела все места, где он делал это. Смотрите, все кружочки почти на одинаковом расстоянии от рабочего поселка. Мы его «на живца» возьмем. Я буду по вечерам вокруг этого поселка бродить; рано или поздно он обязательно клюнет! Тут-то я его…

– Мы его, – встрял Викентий.

– Ну ладно, мы, мы!.. Тут-то МЫ его и возьмем!

Что ж, надо отдать должное, план был вполне реалистический. И Юрий наконец дал добро.

* * *

Теперь каждый вечер повторялось одно и то же. После работы Полина красила губы Катиной губной помадой, надевала Катину каракулевую шубку, чтобы злодей клюнул уж наверняка (все жертвы маньяка были хорошо одеты и с накрашенными губами), после чего уходила из дому. Через пару минут следом за ней выбегал Викентий, и оба они отсутствовали до полуночи. Но в течение двух недель возвращались ни с чем, усталые и злые. Только на третью неделю клюнуло…

* * *

Полина вбежала радостная:

– Дядя Юрочка, тетя Катенька, мы поймали его!

Следом вошел Викентий, волоком таща здоровенный мешок. В мешке что-то шевелилось и жалобно попискивало.

– Принимайте подарочек! – с этими словами Викентий вывалил из мешка тщедушного человечка со связанными руками и кляпом во рту.

Юрий спросил:

– Уверены, что это он?

– А то! – Полина вытащила у него изо рта кляп, который в расправленном виде оказался шелковым шарфом. – Вот этим шарфиком меня и душил.

– Хорошо, я вовремя подоспел, – вставил Викентий.

– Ага, а то бы я сама не справилась, – усмехнулась Полина и прикрикнула на пленника: – Стоять надо, когда люди с тобой разговаривают!

– Вставай, гад! – приказал Викентий и поднял его за шиворот.

Теперь человечек стоял, поросячьи глазки его затравленно бегали по сторонам.

– «Девушка, позвольте вас проводить, а то места тут неспокойные», – передразнивая его, прокудахтала Полина. – А ножичком вот этим хотел меня потом раскромсать? – Она помахала в воздухе большим кухонным ножом. – И других девушек им же кромсал? Признавайся, гнида!