Я убил Мэрилин Монро - Дмитрий Романовский

– Это бывает почти каждый шабес, – объяснил мне Збигнев. – Дети изнывают от скуки. В мяч играть нельзя, на велосипеде нельзя, даже в домино играть нельзя. Вот они и бегают по синагоге в отчаянных поисках развлечений, ломают стулья, запирают изнутри кабинки, а потом выползают из них под дверями. Где твоя метла и совок для мусора?

– В кухне.

– Это ты зря. Дети будут играть ими и сломают. – Метла оказалась под холодильником, но без древка. Дети отвинтили древко от метелки, и я обнаружил его в вестибюле. Мальчик с белокурыми пейсами, орудуя древком как палкой, пытался сбить свежий росток на пальме, растущей в кадке. Я только протянул руку, как мальчик тут же отдал мне древко и отбежал в сторону. Когда дети делают то, что нельзя делать, они прекрасно понимают, что делают то, что делать нельзя. В детстве и я был таким же, да еще и покруче. Совок оказался в библиотеке, маленькой комнате, где пожилые люди собирались для изучения Торы. Збигнев поучал:

– Держи свои принадлежности в кладовке. Дети оттуда, как правило, ничего не уносят. – Все это происходило среди беседующих людей. В основном это были нарядные женщины. Мужчины молились в молитвенном зале, который у них назывался мэйн шул. Дети бегали в разные стороны, кричали, резвились, и никто не делал им замечаний. В кухне на длинной кухонной стойке стояла банка с кофе, бумажные стаканы, бумажные тарелки с печеньем и чипсами. Во время короткого перерыва, когда молитву можно прервать, сюда приходят мужчины и пьют кофе. Здесь же и курят. В субботу евреям нельзя зажигать огонь, поэтому в субботу на подставке кухонной раковины я зажигаю свечу, от которой курильщики прикуривают сигареты. В основном это мужчины. Но и некоторые женщины приходят на кухню покурить. Мы со Збигневым тоже закурили. В кухню вошел солидный седеющий мужчина, поздоровался, спросил Збигнева, указывая на меня:

– Это новый Збигнев? – Збигнев ухмыльнулся:

– Да. Теперь он будет Збигневым. Только его зовут иначе: Антони. – Мужчина с улыбкой протянул мне руку, Збигнев мне пояснил:

– Акива, заведует библиотекой и всеми священными книгами. – Акива сообщил пониженным голосом:

– В мужской уборной вода заливает пол. – Збигнев, а за ним и я, направились туда. Вода вытекала из средней кабины и растекалась по всему полу. Здесь уже стоял президент синагоги Шали. Збигнев нагнулся над унитазом и завернул вентиль водопроводной трубы. Течь прекратилась. Он обратился к Шали:

– В понедельник надо сказать Хае, чтобы вызвала водопроводчика. – Я присел перед вентилем, потрогал снизу трубу, с нее еще капала вода. Я сказал Збигневу:

– Надо прокладку сменить, или сам вентиль. Я это могу сам.

– У тебя есть инструменты? – спросил Збигнев.

– Кое-какие. – Тут кто-то сказал, что в женской уборной тоже течет труба. Президент Шали поинтересовался:

– Антони, вы знаете водопроводное дело?

– Я работал в авторемонтной мастерской. – Это не только значилось в моих документах, но действительно было правдой. Покинув Аргентину, я приехал в Цинцинатти, и чтобы чем-то заняться, поступил в технический колледж, где взял курс прикладной механики. После этого я год проработал на автозаправочной станции, при которой была ремонтная мастерская.

По дороге домой я зашел в строительный магазин, купил зажим для нарезки стальных труб, разводной ключ, вентиль с подходящим коленом, прокладки разных диаметров. Когда в своем доме я поднимался по лестнице, на втором этаже приоткрылась дверь крайней квартиры, выглянула Роза. Я приостановился.

– Сегодня по телевизору матч, Джаентс, – сообщила она. – Хочешь посмотреть?

– Хочу.

– Начало в восемь.

– Раньше половины девятого я не могу уйти с работы.

– Раньше десяти матч не кончится. Так что успеешь до финала.

– Приду. Спасибо. – Мы говорили вполголоса.

– И как на новой работе? – спросила она. Тут наверху хлопнула чья-то дверь, и Роза поспешно скрылась в своей квартире, беззвучно притворив дверь. Роза, крашеная блондинка – моя теперешняя женщина. По вечерам я прихожу к ней смотреть телевизор. У меня нет своего телевизора. Иногда я остаюсь у нее на всю ночь. Она соблюдает все меры предосторожности, чтобы никто не знал об этих встречах. Однако, я уверен, что весь дом знает о наших постельных отношениях. До вечерней молитвы было далеко, и я на сабвее поехал на пляж Брайтон Бич, где теперь обычно провожу свободное время.

Спустившись на пляж, я разделся, свернул одежду в узел и пошел вдоль прибоя к своему привычному месту. Обычно в августе песок уже не накаляется от солнца и не обжигает ступни. Народу на пляже было много. Дойдя до пляжного кафе, я развернул свой узел, раскрыл роман Потока и растянулся на теплом песке. Чтение на пляже быстро утомляет, и я вскоре задремал, уткнувшись носом в раскрытую книгу. Солнце припекало спину и бедра. Почувствовав на лице капли пота, я потряс головой и вскочил на ноги. И тут я встретился глазами с молодой женщиной. Она медленно шла по направлению ко мне. Я сразу узнал ее. Глория. Делая вид, что я никак не реагирую на ее взгляд, я с рассеянным видом направился к воде. Перейдя прибойные волны, я нырнул и поплыл кролем. Повернув голову к берегу, я пытался увидеть Глорию, но вдоль берега толпилось много людей в разноцветных купальных костюмах, и я так и не разглядел ее. Тут на своей вышке поднялся спасатель и засвистел мне в свисток. Я повернул к берегу. Прохладная вода освежила. До сих пор во мне жили опасения встретить или просто увидеть кого-то из той, другой жизни. И только теперь мне стало ясно, что прошли годы, и меня уже давно никто не ищет, опасных для меня людей нет уже в живых, а я обрел другое лицо. Правда, у меня сохранился прежний голос и еще фигура осталась прежней, по ней, вероятно, Глория меня и узнала. Но стоит ей посмотреть мне в лицо, как мы станем не знакомы. Теперь я другой, новый. Когда я вышел из воды, ко мне обратился черный мальчик:

– Вы спасатель? – На мне были красные плавки, почти такие же как у спасателей, только немного ярче.

– Нет, – ответил я. – Я просто снял плавки с одного спасателя и надел на себя. – Мальчик рассмеялся. Все спасатели на вышках были стройными блондинами. Идентичных фигур много. По фигуре узнать трудно. Когда я наклонился, доставая сигареты из кармана рубашки, боковым зрением я снова увидел Глорию. Она была в пестром бикини. Закурив сигарету, я выпрямился, встретился с ней глазами. Она остановилась, глядя мне в лицо и, конечно же, не узнавая.

– Скажите пожалуйста, вода сегодня теплая? – Банальный вопрос для начала знакомства. Голос ее не изменился, как и мой, очевидно. И я ответил своим голосом:

– Теплая. Сегодня прилив. – Продолжая смотреть мне в лицо, она сказала:

– Вы очень похожи на одного человека, которого я раньше хорошо знала.

– У него тоже были два глаза? – спросил я шутливо.

– И такого же цвета, – сказал она серьезно. – И с таким же голосом.

– И с таким же именем, вероятно? – спросил я тем же шутливым тоном. Она молча продолжала напряженно смотреть мне в лицо, и по ее взгляду я понял, что она не узнает меня. Чувство облегчения, которое я почувствовал, плывя к берегу, не покидало меня. Я свободен. Передо мной стояла женщина, моя ровесница, которую я когда-то любил и которая меня не узнавала. Хотелось играть, как обычно играют с женщинами. Я спросил: