А в чаше – яд - Надежда Салтанова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нина направилась в дом клиента, что выделялся среди других строений нарядным портиком с мраморными колоннами и просторным внутренним двором. Стоящие возле дверей рослые слуги, узнав Нину, поклонились. Один проводил ее через боковую калитку в гинекéй16.
Небольшой, но богато украшенный дворик окаймляли ароматные кусты роз и жимолости, тут и там висели клетки с певчими птицами, от которых стоял здесь постоянный шум. Хозяйка дома, красавица Цецилия, любила пташек, заботилась о них сама, кормила с руки отборными зернами. Птицам доставалось больше пригляда, чем детям, что росли с няньками и прислугой.
Сама Цецилия к Нине не вышла, послала свою бывшую няню Клавдию. Клавдия эта была хуже цепного пса для всех, кроме своей хозяйки. Тощая, прямая, с жидкими поседевшими волосами под расшитым платком, что завязан тюрбаном на голове. Вышла, зыркнула на Нину, сесть предложила. Аптекарша к такому обращению привычна, не первый раз, чай, приходит. Клавдия к ней еще благоволила, и сама частенько заказывала то отвар крапивы с чередой от ломоты в суставах, то мазь от трещин на коже.
Женщины сдержанно обменялись приветствиями, обсудили грядущие праздники и подготовку к ним.
Клавдия спросила про городские новости. Сплетницей она была известной, но в последние дни мало выходила из дома, больно уж ныли колени по весне. Нина упомянула о происшествии под стеной, умолчав об отравлении и сикофанте. Лицо Клавдии скривилось, не то от жалости, не то от неодобрения.
Аптекарша из вежливости спросила, какие новости у семьи. Собеседница как будто этого и ждала. Видать, дома засиделась, некому было похвастаться.
– Дела у семьи хорошо, лучше, чем у многих. Приехал в город сам великий Иоанн Куркуа́с, домéстик17, а после визита во дворец сразу в наш дом пожаловал. Ты вот, Нина, знаешь, кто такой почтенный Куркуас?
Аптекарша коротко кивнула. Клавдия посмотрела на нее с подозрением, но продолжила:
– Молода ты больно, чтобы его знать. Он такие сражения выигрывал, что в императорском дворце в книгах золотыми чернилами записаны. И хозяин наш с ним вместе в тех сражениях участвовал. Там и ранен был. А теперь вот принимает его у себя в доме.
– А что же он в своем-то не живет? – рассеянно спросила Нина.
Клавдия понизила голос:
– А его дом после землетрясения починять стали. Из казны денег выделили на лучший мрамор и мастеров достойных. Снаружи-то все починили, а внутри так и недоделали. Скандал вышел. Почтенный Иоанн с самим василевсом, – Клавдия понизила голос. – говорят, в позапрошлые брумáлии18 о чем-то поспорил, так василевс осерчал и сослал его в дальние фемы к брату его, Феофилу Куркуасу. Видать, потому дворец и забросили. А сейчас доместик вернулся, хотя поговаривают, что никто его не звал. Видать, хочет милость василевса вернуть. А еще василевс, говорят, обещался наследника империи на дочери Куркуаса женить, а теперь и не собирается вроде. А девице от того позорно.
– Не дело это, конечно, девиц позорить. Да только не нынешний василевс обещался, а предыдущий. И наследник уже помолвлен с франкской принцессой давно.
– А ты откуда все это знаешь? – насторожилась Клавдия.
– А что тут не знать? Про помолвку в церкви объявляли.
– Так все одно обида и скандал у великого доместика с нашим императором.
– Ну, авось помирятся. Бог им в помощь, – Нина, устав слушать великосветские сплетни, достала бутыль с отваром. Начала объяснять, как принимать, чем можно запивать и заедать. Поскольку напиток для детей делался, то Нина добавила туда меду немного. Но снадобье из-за этого может забродить, так что держать надо его в холоде, а если вспенится, то вылить и послать за новым. Клавдия покивала сосредоточенно, потом произнесла:
– Выпей-ка сама сперва…
Нина на секунду замерла, потом резко встала, убрала бутыль в корзинку, направилась к выходу. Старуха метнулась туда же, загородила путь. Даром что колени ломит, кинулась как за молодильной водой.
– Погоди, – зашипела, – я ни детям, ни хозяйке своей ничего не поднесу, пока не увижу, что ты сама пробовала.
Нина разозлилась, уперлась кулаками в бока:
– С каких это пор мои снадобья проверяешь? Я сколько времени аптеку держу, в этот дом хожу чуть не каждую луну с заказами, а ты посмела меня в отравительницы записать! Да я сейчас же с хозяином твоим напрямую и потолкую, сама будешь потом травы собирать да отвары готовить! Нину Кориарис в этом городе никто так не оскорблял еще!
Клавдия опять скривилась, изображая улыбку:
– Ну, не кипятись, Нина, ты ж знаешь, дите-то отравили. Я и беспокоюсь. Где ж еще яды взять, как не в аптеке? Не сердись, давай отвар-то. Я что-нибудь придумаю.
Нина оторопела:
– Я не говорила тебе, что мальчик был отравлен…
– Ты не говорила, так кто-то другой сказал, дурные вести быстро разносятся. Наш конюх сегодня от кузнеца с третьего холма вернулся. Кузнец, говорит, горюет, смышленый мальчуган был, огонь любил, работы не боялся. А к матери того подмастерья послали, вот ей горе-то… У нее детей трое, этот хоть пристроенный был. А ты говоришь, отвары…
– Ну раз так, то конечно, – с ехидцей согласилась Нина. – Только деньги сначала давай, а то знаешь, третьего дня медник для палача трубу пытошную сделал, а тот денег не отдал.
– Ой, злой у тебя язык, Нина, почтенную женщину с палачом равнять-то.
– Почтенные меня в отравительстве не обвиняют!
Обе помолчали. Ссориться обеим было невыгодно.
Наконец Нина протянула бутыль.
– Утром до еды восьмушку секстария выпить. А есть можно через час. Это если детям, а взрослому – в два раза больше налить можно.
Клавдия порылась в кошеле на поясе, отсчитала монеты, протянула. Мир был восстановлен.
Уже было распрощавшись, Нина вдруг остановилась в дверях.
– Ты, Клавдия, все знаешь, все новости к тебе слетаются. Не сочти за труд, если услышишь, кто да у кого про яды спрашивал или покупал, пошли за мной. Я тебя отблагодарю.
– Зачем тебе? Я, конечно, всегда ухо востро держу, да только тебе-то какая польза от таких знаний? Сикофанту хочешь подольстить да помочь? Давно я говорила, надо тебе замуж выйти за достойного человека…
– Ну при чем здесь сикофант? – перебила ее Нина в раздражении. – Он грозится мою аптеку закрыть, чтобы неповадно было женщине самой торговать. А я без аптеки пропаду совсем. А ежели ты, почтенная Клавдия, что узнаешь про настоящего-то отравителя, так от меня сикофант и отстанет. А я у тебя в долгу буду.
Клавдия хитро прищурилась:
– В долгу, так в долгу.
