Бестолковые вирши - Ксения Сергеева

не свой.

Крутится-вертится, может пропасть.

Крутится, вертится…

Что ж – пропадай.

Скатертью дорога, хлебобулочное изделие!

***

Сегодня пойду бегать ночью —

хочу потолковать с бабайками

о том, о сём,

между прочим,

между делом

выведать у хранителей леса

сколько путников беспечных

они в могилу свели,

и где погребения сии,

и осталось ли чем поживиться

под мерное карканье птицы

Совы.

У-ху. У-ху.

***

Было у Золушки три орешка —

об один она сломала зуб,

другой застрял в глотке,

третий вылетел в кишку.

Будет ли Золушка счастлива?

Неизвестно.

Погадать бы на ореховой гуще,

да и с той случилось окаменение.

Придется отдать Золушку на волю толпы.

Береги, дура, ступни!

Конец.

***

Вокруг моих глаз

дьявол нарисовал очки

и сказал:

"Смотри на мир моими глазами".

Я и веком не повела,

яблоки вырвала,

наземь швырнула.

Шары – врассыпную.

Дьявол – пополам

по зенкиным следам.

Я, недолго думая,

во лбу ямку выдолбила,

призвала бога,

вставила в глазницу рыбье око.

Хожу

морским кручу,

чудо-юду подмигиваю,

с русалками перемаргиваюсь.

Конец дьяволиаде.

Начало царствию водному за земле.

Отдать швартовы, сирены!

плывем по нервы.

***

Нашла красную канистру под кустом —

пустую.

Кончился запал у дуры.

Легла на белый снег умирать.

Или – ждать,

когда какой-нибудь извозчик

дуру топливом наполнит.

Пусть ждёт.

Главное, чтоб то был не навоз.

Впрочем…

Извоз он и есть извоз —

хоть на дерьме,

хоть на нефти.

Такие лепешки,

Господа Хаврошки.

***

Хочется послать жизнь на хуй

и улечься на плаху,

отдавшись Аллаху

под стенания Баха.

***

Сидела на траве

делала причёски земле —

косички,

хвостики,

тупей,

шиньоны,

букли —

настоящая пасторальная цирюльня!

***

Качалась птичка на проводах.

К ней подлетела другая.

Покачались,

пощебетали

да и сиганули в кусты.

Теперь поднебесные на "ты".

Конец.

***

Иду по следам-сердечкам,

оставляемым лыжными палками

какой-то женщиной.

Я женщину с картинки стираю,

сердечки оставляю —

как никак знаки,

и знаки отрадные.

Пи-пип.

А это уже мина.

В укрытие! —

не побегу! —

на любви подорвусь,

и смерти конец.

Кто слушал – тому леденец.

Кто мимо ушей сказ пропустил —

тому вшей полную голову,

пусть чешет бедовую

и разумеет заветы

бытия.

Такая чертыхня.

На мины, Господа!

***

Разбились яйца,

покатился желток,

пополз белок.

Я посыпала дорожку беглецам солью,

как никак гололёд.

***

Голый мужичок в окне

гладил живот,

в пупу промышлял,

к соскам сквозь тернии пробирался,

подбирался…

Добрался.

Да —

обознался —

то оказались не соски,

а две бородавки.

Но голый мужичок

был рад и их потеребить чуток.

***

Чёрный кот сидел на обочине.

Чёрный чёрт смотрел на меня,

передавая очами пророчество —

которое тотчас настигло меня,

птичьей манной помазав мне лоб.

А посланник и был таков.

Конец.

***

За полночь.

Самое время пить кофе,

курить спички

и думать о чем-нибудь неприличном.

Конец —

одного дня,

начало другого.

А я все тот же дурак,

или дебилло,

если уж изъясняться красиво —

по-итальянски.

***

Хорошая девочка Павлуша

лежала под подушкой.

Сверху на подушке примостился

мальчик-без-пальчика —

басенки-побасенки выдувал,

девочку развлекал.

Конец реальности, Господа,

снимайте сандалии,

идемте в пляс

сновидений,

млечного воскресенья!

***

Пошла носом кровь.

Я не успевала подставлять ладони.

Плюнула да и раззявила рот.

Зачем добру пропадать?

Ни за чем.

Стою кровяные тельца ем.

***

Я подумала и решила —

не останусь более в мире

подобий,

божков,

марионеток

и масок,

замешу собственную массу

и какую-нибудь невидаль из массы сотворю.

Конец,

голему венец,

аллилуйя

и слава,

и мне то же самое,

ведь я творение сие,

сама себе на уме,

дитё

и мама.

Туш,

фанфары,

конфетти,

гуляй, рванина, до тоски

и обратно – к блаженству,

отрабатывая сансару совершенства.

***

Влюблённый бобёр

проломил лбом лёд

и ушёл под воду

ловить рыбу,

чтобы порадовать свою бобриху.

Нескладно, неладно,

но бобровая любовь всё оправдывает.

Конец,

рыбалке венец.

***

Я сидела на унитазе.

Я думала мечты.

Вдруг темя садануло.

Я обратила взор к потолку

и увидела раскалённое око лампы.

Я поняла, что все мечты сбудутся.

Аминь.

***

Обними меня сзади.

Губы к моему уху приблизь.

И —

прокричи: "Ебанись!",

чтобы обасрантус случился.

Похохочем,

погогочем

и будем спать.

Матёрой ночи.

***

Кто-то написал на заборе: "толстая".

Я вздрогнула

и бросилась ощупывать телеса,

боясь обнаружить сальце.

Не нашла.

Перекрестилась

и пончик заглотила.

Хоть и гадость неимоверная,

но что не сделаешь,

чтобы подразнить толстуху

в брюхе.

Эй, Гаргамелла, блинчик!

***

С лифтовой шахтой случилась

непроходимость.

Тужилась несчастная,

пыжилась,

пыхтела,

стонала,

сопела,

сокращала стенки оголтело.

Кое-как разродилась.

Летит теперь выкидыш к Вифлеемской звезде.

Светового полета, новоявленный!

***

Случаются неудачные вдохи —

когда проходишь мимо коровьей лепехи.

Но хуже нет

не заметить собачий секрет

и со всей легочной дури

втянуть ферментированную снедь,

прошедшую всю пищеварительную

цепь —

от белка до кишечной тверди.

Конец,

рецепторам бубенец.

***

Шлюшка-швеюшка

записалась на курсы

машинистки

и стала секретарем главной шишки

страны.

Такие грибы.

***

Маленький мальчик

съел одуванчик,

пукнул пылинками,

покакал тычинками,

подтёрся лопушком,

подмылся ветерком

и пошёл вприпрыжку

наперегонки с отрыжкой.

Конец.

***

Выпью виски.

Сгребу сиськи

в охапку

и отправлюсь соблазнять арапку

на зависть всем бабкам.

Салют мохнаткам!

***

Такое ощущение, что рис испортился.

Но я ничуть не расстроилась,

положила двойную порцию

и съела.

Жду откровения.

Конец.

***

Прыщики делают своё грязное дело —

облепляют лицо.

Я ковыряю их отважно,

смело,

освобождая кожу от ига уродцев —

дабы не оскверняли землю

обетованную.

Аминь.

***

Упала на кровать.

Задрала ноги.

И —

пошла топтать обои

на потолке.

Конец рифмологии.

И мне.

***

Лежал Ваня на печи

лузгал тараканов.

Один мимо зуба проскочил

и цельным в брюхо угодил.

Ваня брюхо почесал,

чтоб не больно щекотал

дезертир утробу.

Поскреб за ухом немного

в поисках ответа

на внезапную дилемму.

Не нашёл.

Плечами повёл,

бровями взмахнул,

челку со лба сдул

и продолжил прусаков мозжить

на чём прусский свет стоит.

Не догадался Ванятка,

что то была матка.

Обрюхатили Ванюшку,

пока тот чесал ушко.

Конец.

***

Выпью кофе.

Пожую ириску.

И всё,

и конец