Сердце предательства - Мэри Пирсон

– Видите ли, принцесса, здесь мое королевство, а не ваше, и у меня есть способы заставить вас заговорить, о которых вы даже не догадываетесь. Стоит мне приказать, и вы защебечете, как птичка в клетке.

– Комизар, – тихо произнес Каден.

Тот разжал пальцы и улыбнулся, легонько потрепав меня по щеке.

– Я полагаю, принцесса устала после долгого пути. Ульрикс, отведи принцессу в покои для ожидания, где она сможет немного отдохнуть, а мы с Каденом тем временем поговорим. Нам с ним нужно многое обсудить. – Он посмотрел на Кадена, и в этом взгляде впервые вспыхнули искры гнева.

Каден поглядел на меня, стараясь скрыть беспокойство, но он ничего не мог поделать.

– Иди, – обратился он ко мне. – Все будет хорошо.

* * *

Едва отойдя за пределы досягаемости взгляда Кадена, конвоиры грубо сдавили мне запястья и буквально поволокли меня по проходу. А я все еще ощущала пальцы Комизара на своем лице – кожа пульсировала там, где они впились в нее. За считаные минуты он умудрился понять, что для меня по-настоящему дорого, – и воспользоваться этим знанием, чтобы причинить мне боль и обезоружить. Я готовилась к тому, что буду избита или подвергнусь бичеванию, но к такому оказалась не готова. До сих пор у меня перед глазами стояла эта картина – перевязь брата на груди врага, его жестокая насмешливая улыбка, когда он ждал, что я дрогну. И я оправдала его ожидания.

В первой схватке победа за Комизаром. Он взял надо мной верх, и не скорой расправой, не грубой силой, а хитростью и наблюдательностью. Нужно и мне учиться тому же.

Стражники тащили меня по темному коридору, нещадно толкая и явно наслаждаясь тем, что особа королевской крови оказалась в их власти. К тому времени, когда они, наконец, остановились у двери, руки у меня совсем онемели. Меня втолкнули в каморку без света. Я упала, больно ударилась коленями о грубый каменный пол и осталась лежать там, съежившись, вдыхая затхлый, спертый воздух. В комнате было совершенно темно, только сверху, сквозь отдушины под самым потолком, пробивались три тонких луча. Когда глаза привыкли к темноте, я разглядела соломенный тюфяк на полу, низкий трехногий табурет и ведро. В «покоях для ожидания» этих варваров имелись все удобства тюремной камеры. Я прищурилась, пытаясь разглядеть еще хоть что-то в тусклом свете, но вдруг услышала звук. В углу что-то зашуршало. Я была не одна.

В камере кроме меня был еще кто-то – или что-то.

* * *

Каден

– Итак, ты подумал, что она будет полезна.

Ему была известна истинная причина. Он знал, что я отношусь к дару с точно таким же презрением, как и он сам, но его пренебрежение объяснялось полным неверием. Мои причины были более вескими.

Мы сидели вдвоем в его комнате для секретных встреч. Он откинулся на спинку своего кресла, барабаня пальцами по губе. Его черные глаза глядели на меня, не выражая никаких чувств, словно холодный, полированный оникс. В них почти никогда нельзя было ничего прочитать, но я-то знал: они скрывают если не гнев, то по крайней мере любопытство. Я отвел взгляд и стал изучать роскошный ковер под ногами. Его тут раньше не было.

– Дружеский дар от премьер-министра Рокс Ло, – объяснил он.

– Дружеский? Вещь, судя по всему, дорогая. С каких это пор, интересно, Рокс Ло приносит нам дары? – спросил я.

– Итак, ты подумал. Вернемся к этому. Она настолько хороша в…

– Нет, – произнес я, вставая и подходя к окну. Сквозь щели слышался тихий свист ветра. – Дело совсем не в этом.

Он рассмеялся.

– Так расскажи, в чем дело.

Я оглянулся на его стол, заваленный картами, схемами, книгами и записями. Не кто иной, как я научил его читать на морриганском – том языке, на котором была написана большая часть этих документов. Расскажи, в чем дело. А я и сам до конца не понимал этого. Я снова сел в кресло напротив него и поведал, как действовала Лия на венданцев, даже таких матерых, как Гриз и Финч.

– Ты ведь знаешь, что такое кланы, да и среди горцев многие до сих пор верят. На джехендре шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на палатки, торгующие талисманами. А взять прислугу здесь, в Санктуме, – у каждого второго под рубахой какой-нибудь оберег, да и у половины солдат тоже. Если они подумают, что венданцы получили благословение одним из древних даров, хоть бы даже и через королевскую кровь, ты мог бы…

Он подался вперед, резким взмахом сбросив на пол бумаги и карты со стола.

– Ты принимаешь меня за глупца? Ты ослушался приказа из-за того, что несколько дремучих венданцев могут решить, что она – знамение? Ты решил сам себя назначить Комизаром и принимать свои решения, которые считаешь более мудрыми?

– Просто я подумал… – на мгновение я прикрыл глаза. Я уже ослушался его приказа, а теперь задним числом придумываю себе оправдания, совсем как морриганцы. – Я дрогнул, когда пришел убить ее. Я…

– Она пришлась тебе по вкусу, как я и сказал.

Я кивнул.

– Да.

Он откинулся на спинку кресла и потряс головой, махнув рукой, точно все это было сущим пустяком.

– Значит, ты поддался чарам женщины. Лучше, чем верить, будто можешь принимать решения за меня и лучше меня. – Он вскочил, оттолкнув кресло, подошел к стоящему в углу масляному светильнику на высокой подставке, украшенному короной из драгоценных кристаллов. Пока он подкручивал колесико, прибавляя пламя, на его лице играли отблески света. Светильник, подарок старшины квартала Томак, не вписывался в суровую обстановку комнаты. Поглаживая короткую бородку, Комизар, казалось, ушел в свои мысли, но вскоре снова посмотрел на меня.

– Невелика беда, что ты притащил ее. Главное, она не досталась ни Дальбреку, ни Морригану, остальное не важно. И вот что, раз уж она здесь… я сам решу, как использовать ее наилучшим образом. От меня не укрылись ни тихое удивление наместников от того, что среди них появилась принцесса, ни перешептывания слуг после ее ухода.

На губах Комизара появился намек на кривую улыбку. Он потер лампу рукавом, счищая пятнышко.

– Да, она и в самом деле может оказаться полезной, – прошептал он скорее самому себе, чем мне, проникаясь симпатией к этой мысли.

Вспомнив, что я все еще нахожусь в комнате, он обернулся.

– Развлекайся пока со своей зверушкой, да смотри, не привязывайся к ней слишком сильно. Братья Санктума – не деревенские горцы. Мы не можем погрязнуть в болоте семейной жизни. Помни об этом. Наше братство и Венда всегда на первом месте. На том мы стоим. Наши соотечественники на нас полагаются. Мы их надежда.