Бремя идолов - Чингиз Абдуллаев

— Стой! — гневно заорал он, — стой, дрянь! Стой… — онвыкрикнул нецензурное ругательство, но Римма была уже у самой двери.Обернувшись, она успела рассмотреть его багровое лицо. Всклокоченные редкиеволосы, вытянутый череп, белые от бешенства глаза, крупный, чуть свернутый всторону нос, пухлые губы. Она запомнила это лицо. Но самым неприятным было то,что и он, очевидно, запомнил ее.

Ловец уже перескочил через стол и несся на жертву, но онауже бежала по направлению к сотрудникам милиции.

— Задержите его! — крикнула она. — Задержите этого человека.

Офицеры милиции недоуменно смотрели на бегущую к ним молодуюженщину, не понимая, чего именно она хочет.

— Задержите, — тяжело дыша, бормотала она.

— Кого задержать, — недоуменно спросил один из офицеров, —почему вы кричите? Покажите ваши документы.

— Я специальный корреспондент газеты «Новое время», —сказала она, задыхаясь и доставая пропуск. — Вот мои документы. А этогочеловека нужно задержать.

— Кого? — спросил офицер, все еще не понимая, чего от негохотят.

Римма растерянно оглянулась. Странно, но ее никто непреследовал. Странно, подумала она: почему никого нет? Неужели толстогубый непобежал за ней? Но куда он в таком случае делся? Она снова оглянулась.

— У него были рыжие туфли, — несмело сказала она, — язапомнила его рыжие туфли. И свернутый набок нос между пухлых щек.

— Ну и что? — спросил офицер, — при чем тут его туфли? Иливы считаете, что в такой обуви нельзя здесь появляться? Идите-ка, дамочка, немешайте нам работать.

Она отошла от сотрудников милиции, недоумевая, куда делсяпреследовавший ее человек. Снова огляделась по сторонам — никого. Странно,почему же он не стал ее преследовать. Нужно срочно передать сообщение в газету.Она вдруг вспомнила про магнитофон. Нельзя носить его с собой, вдруг испугаласьРимма.

Его могут отнять на выходе, если это были влиятельные люди.Ее могут даже арестовать за то, что она подслушала разговоры двух важных чиновников.Или депутатов. Впрочем, что определишь по обуви и голосам? Заметив в коридорезнакомого корреспондента, она бросилась к нему. Это был сотрудник«Коммерц-журнала».

— Вадим, дорогой, выручай, — молила она коллегу.

Тот удивленно обернулся:

— Что случилось, Римма?

— Возьми мой магнитофон, — сунула она ему в руки магнитофон,— пусть будет у тебя. Я его завтра заберу.

— Вечно у тебя какие-то истории, — пробормотал Вадим, —ладно, давай свой магнитофон. До завтра оставлю у себя.

Вадиму было тридцать пять. Высокого роста, с неопрятной,всегда какой-то нечесаной бородкой и лохматыми кудрями, которые не брала ниодна расческа. Он был единственным представителем респектабельного«Коммерц-журнала», которому дозволялось ходить в таком виде, — талант. Редакторраз в полгода грозился отправить Кокшенова в баню или хотя бы в парикмахерскую,но все пока ограничивалось угрозами. Правда, Вадим умел с одинаковой ловкостьюносить темные тройки-костюмы и джинсы — помогала хорошая фигура. Когда Вадимотошел, она облегченно вздохнула. Теперь не осталось никаких улик. Интересно,кто и зачем готовит этих непонятных боевиков? Для какой цели? Они, кажется,сказали, что «такая сволочь» может им понадобиться. Но что они имели в виду?

Если Рыжие Туфли успел ее разглядеть, то это очень плохо.Она машинально пошла к выходу. Срочно бы поехать в редакцию и все рассказатьглавному. Он, конечно, поймет, что к чему в этом странном разговоре. Потом,обработав пленку, она сделает сенсационный материал. Но сначала необходимо узнать,кто эти заговорщики. Одного она уже знает в лицо. Впрочем, как и он ее. Нужнобыть осторожнее. Раз он не побежал за ней по коридору, значит, боится, что онаможет его разоблачить. А раз боится, следовательно, они затевают что-топротивозаконное.

Римма показала офицеру, стоявшему у дверей, свой пропуск.Тот кивнул головой, разрешая пройти. Она облегченно вздохнула — пронесло. Выйдяиз здания, она посмотрела на часы. Сейчас все должны быть в редакции. Какглупо, что она забыла вчера на работе свой мобильный телефон. Римма потянула насебя сумочку и вдруг почувствовала, как в бок ей уперлось дуло пистолета.

— Тихо, милая, — сказал кто-то, обдав ее гнилостным запахомизо рта, — и не ори, иначе будет очень больно.

Она не стала поворачивать головы. Просто посмотрела вниз.Рядом стояли Рыжие Туфли.

— Что вам нужно? — дрогнувшим голосом спросила Римма.

— Поедешь с нами. И без глупостей. Иначе, сама понимаешь,нам терять нечего.

Римма, все еще не веря в случившееся, шла к автомобилю какво сне. До машины оставалось всего несколько шагов. Она уже видела безучастноелицо водителя, он уже открыл дверь, приглашая их садиться…

В последние годы у него иногда болело сердце. Болело оно поночам, когда Дронго оставался один. Словно выжидало момент, когда можнонапасть. Едва он ложился в постель, пытаясь заснуть, сердце напоминало о себе ион вскакивал, хватая воздух непослушными губами. Это было непонятно и обидно:чтобы сорокалетний мужик, который всегда отличался отменным здоровьем, такмаялся с сердцем. Оно жило по своим особым законам. Врачи, осматривающие его,тщательно проверяли все и делали заключение: сердце у него абсолютно здоровое.Но оно почему-то продолжало болеть. Он иногда догадывался, почему оно болит.Слишком тяжкий груз давил на его сознание, и сердце не могло выдержать всехэтих разоблачений, тягот, забот, которые выпадали на его судьбу. Может, поэтомуон так ненавидел телефоны, предпочитая ставить их на автоответчик, и никогда непользовался мобильными телефонами. Он не любил неожиданных звонков и внезапныхизвестий. Они всегда приносили неприятности, плохие известия.

Его искали как «Скорую помощь» в час скорби. Он нужен былкак врач или священник, как последняя инстанция, к которой обращались снадеждой на чудо.

Короче говоря, та последняя инстанция, в которую обращалисьв самых сложных и самых печальных обстоятельствах. Гонорары, которые он получалза предыдущие расследования, позволяли ему вести независимую жизнь, несвязанную ни с государством, ни с какими-либо официальными инстанциями.Несколько раз в год он путешествовал, каждый раз выбирая новое место, — нелюбил встреч с прошлым. Но даже в своих путешествиях избегал знакомств сженщинами, словно опасаясь нарваться на серьезную и продолжительную связь.

В Москве и в Баку, где он владел собственными квартирами, унего было несколько знакомых женщин, которые, зная его характер, терпеливождали его звонка. Он мог позвонить через год, через два. А мог не позвонитьникогда.

Женщины, общавшиеся с ним, уже знали об этой егоособенности. Он был постоянен в выборе партнеров и непостоянен в выборепартнерш.