Куда пойдет Путин? Россия между Китаем и Европой - Александр Рар

Сразу после крушения коммунизма казалось, что Россия понемногу втягивается в Запад, пока первая Чеченская война (1994–1996 гг.) не похоронила все надежды на демократизацию России. Предотвращение возрождения новой Российской империи стало приматом нового европейского порядка безопасности, сформированного на Западе. Когда в 1996 году Россия капитулировала в Чечне, Запад испытал моральное удовлетворение, покорение же Чечни в 1999 году, наоборот, незамедлительно привело к новому конфликту между Западом и Россией. После использования Россией энергопоставок в качестве инструмента силового политического давления в газовом конфликте с Украиной ЕС отказалась от идеи исторического энергетического альянса с Россией.

При наличии более сильной политической воли могли бы быть использованы неоднократно возникавшие возможности достижения большей конвергенции стратегических интересов. В «Большой восьмерке» Россия сыграла конструктивную роль. Борис Ельцин одобрил первое расширение НАТО на Восток, предложил ОБСЕ роль активного миротворца на постсоветском пространстве и присоединился к операции миротворческих сил НАТО во время войны в Косово. Между Россией и США была создана так называемая российско-американская «Комиссия Гор — Черномырдин», развивавшая двусторонние отношения более целенаправленно и конкретно, чем российско-европейское партнерство тогда еще без определённого ориентира. А к коллизии с западными интересами Россию привел авторитарный курс путинской внутренней политики. Несмотря на это, не стоит забывать, что именно Путин первым из глав иностранных государств 11 сентября 2001 года позвонил своему американскому коллеге Джорджу Бушу-мл. и предложил ему создание совместной коалиции против международного терроризма. Путин закрыл российские военные базы на Кубе и во Вьетнаме и дал согласие на развёртывание военных баз США в Центральной Азии на время антитеррористической войны с Аль-Каидой и Талибаном в Афганистане. Российские спецподраз-деления оказывали целенаправленную поддержку американцам при взятии афганской столицы Кабул, после чего Россия позволила через свою территорию осуществлять транзит грузов для снабжения контингента войск НАТО в Афганистане. Однако в США российская помощь была воспринята как само собой разумеющееся и не предполагающее взаимности.

Когда-нибудь историки должны будут обстоятельно разобраться в вопросе, почему по окончании конфликта Восток — Запад обе попытки налаживания российско-американского партнёрства с таким треском провалились. Этот просчёт можно объяснить не только сохранением «образа русского врага» в головах американских руководителей. Основной проблемой в американо-российских отношениях до сих пор остается то, что в истории обоих государств едва ли можно найти общий положительный опыт, за исключением совместной победы над нацистской Германией и, возможно, продажи Аляски Россией. Культура общей памяти отравлена мышлением времен холодной войны. Американская политика по отношению к России до сих пор находится под давлением могущественного восточноевропейского эмиграционного лобби, для которого Россия все еще выступает в образе врага. Для консервативно мыслящей Америки Россия остается потенциальным врагом. Смертельная угроза российского ядерного оружия по-прежнему актуальна для США. По мнению американских неоконсерваторов, Россия ищет реванша после развала империи. С момента распада Советского Союза США ведут двойную политику в отношении России: с одной стороны, Вашингтон ищет сотрудничества с Москвой как с младшим партнёром на политической арене мира. С другой стороны, Вашингтон способствует отрыву постсоветских государств от Москвы, так как целью США остаётся предотвращение возрождения великой российского державы.

Во время президентства Джорджа Буша-мл. Америка развязала войну на трех фронтах — на Ближнем Востоке и, непосредственно, на юге России. Во-первых, две армии США боролись с международным терроризмом в Афганистане и в Ираке, во-вторых, они пытались удержать Иран от создания ядерного оружия, и, в-третьих, США постарались сдержать вновь зазвучавшие претензии России на роль великой державы на постсоветском пространстве. НАТО расширилось, приняв в свой состав государства Балтии и Балканского полуострова, а также распахнуло объятия Украине и Грузии. Каспий был объявлен США зоной их национальных интересов. «Окружение» России прозападными странами могло бы навсегда изгнать призрак русского неоимпериализма и укрепить восточные фланги ЕС и НАТО. Во время «оранжевой революции» 2004 года в Украине интересы России и Запада крепко схлестнулись. Чуть не разразилась новая холодная война. Аргумент Запада, что соперничество за зоны влияния осталось в прошлом, оказался сплошным лицемерием. В вопросе о том, у кого на руках лучшие карты в игре на «пространстве общего добрососедства» между Россией и ЕС, геополитические интересы играли важную роль. Будущее этого «пространства общего добрососедства» пока неопределенно. Запад и впредь будет притягивать «промежуточные государства» как сильный магнит. Однако Россия будет достаточно сильна, чтобы предотвратить выход этих стран из сферы своего влияния.

Такой статус-кво не опасен, покуда работает институциональный механизм, регулирующий отношения между Россией и Западом после холодной войны. Однако европейский порядок безопасности проходит через турбулентный период. США, под руководством Буша-младшего, в одностороннем порядке вышли из договора об ограничении систем ПРО[1], запрещавшего создание противоракетной обороны за пределами собственной страны, и начали развёртывание противоракетной обороны вдоль восточной границы НАТО. Эта система была направлена против «страны-изгоя» Ирана, но Россия почувствовала угрозу и для себя. В отместку она вышла из ДОВСЕ[2], регулирующего количество обычных вооруженных сил НАТО и России в Европе. Москва посчитала унизительным для себя лишиться, согласно договору, права перемещать свою армию на собственной территории без согласия Запада. Из этих же соображений Россия отвергла Энергетическую хартию, которая ограничивала её суверенное право на транспортировку энергии по собственной территории. В результате торгового спора между Польшей и Россией было сорвано подписание нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между Евросоюзом и Россией.

Каждое новое президентство в России начиналось с попытки «стыковки» с Западом. В 1992 году Ельцин выдвинул идею создания общей политической системы с участием США, Европы и Японии, Путин в 2001 году — проект создания энергетического альянса в Европе. Президент Медведев в 2008 году также предложил Европе создание новой Евро-атлантической хартии, охватывающей пространство от Ванкувера до Владивостока. Это не было предложением пожениться с Западом, которое ослабленная Россия сделала в 90-х. Это было стремлением к равноправному мирному сосуществованию в Европе, к заключению пакта о ненападении или альянса Россия — Европа. Россия, осознавая, что не сможет стать членом НАТО и ЕС, всё же не приняла создания Европы без своего институционального вовлечения.

Запад воспринял предложение Медведева как попытку посредством особого пакта закрепить за собой право контроля над постсоветским пространством — и смолчал в ответ. Другие скептики считали, что Медведев хотел вбить клин в трансатлантический союз. Пока что Запад не видел необходимости изменять свою действующую систему безопасности. Европейцы живут в комфортабельных условиях защищённости. Никогда еще Европа не была так защищена, как сегодня — ей не угрожает никакой враг, если не учитывать международный терроризм. Вызовы, стоящие перед Западом, носят больше внутриполитический, чем внешнеполитический характер: безработица, реформы социальной системы, интеграция, охрана окружающей среды, здравоохранение и сохранение благосостояния граждан. Пока Америка с ядерным оружием в руках защищает Европу, та не нуждается в особых тратах на оборону и может по-другому распорядиться сэкономленными деньгами. Зачем Западу менять комфортную безопасность на новое «сосуществование» с Россией, чей глобальнополитический вес резко убавился?