Далекие королевства - Аллан Коул

— Так, значит, договорились? — спросил Превотант.

Я молчал и тут же вдруг ощутил, как карточка жжет мне грудь. Я уже попал под колдовские чары Мелины. Я должен своими глазами увидеть эту женщину. И я кивнул. Превотант счел этот кивок за знак согласия, пожал мне руку и, что-то бормоча, покинул склад вместе со своим маленьким приятелем, сидящим у него на плече. Но мне запомнился его косой взгляд, и я чувствовал, что сглупил, приняв эту карточку.

И вот, вместо того чтобы с деньгами и триумфом направиться прямиком домой, я оказался в таверне, где допоздна пил и развлекался с друзьями. Юность, подогретая бренди, отбросила первоначальные колебания. Неужели я позволю какому-то ничтожеству вроде Превотанта диктовать мне, что делать? Кроме того, ведь он же воскреситель, не так ли? А разве не воскресители отравляют жизнь семейству Антеро? Что ж, коли я возьмусь за дело, так сумею обвести их вокруг пальца во имя чести моей семьи. Кто-нибудь сомневается?

Я оставил моих товарищей и вышел в ночь в поисках свободного паланкина. Нанятые рабы понесли меня по узким улицам. Когда они наконец доставили меня на место, луна уже была высоко в небе. Здание, возле которого я оказался, ничем особым не выделялось, разве что убогостью. Да и вся эта улица с многоквартирными домами, лавками и тавернами была обиталищем свободных граждан самых низких классов. В кучах мусора рылись ящерицы и свиньи. Я вошел в дом, готовый к самому худшему. Внутри стояла душная темнота. Я достал из кармана огненные четки и прошептал заклинание — они тускло засветились. В этом скудном освещении местечко показалось мне еще более отталкивающим. Тут и там прятались какие-то фигуры, у меня под ногами мелькали чьи-то маленькие тени. Но я продолжал идти, подниматься по шатким лестницам, осторожно перешагивая через сломанные ступени и храпящие тела.

Мерзость этого места начала отрезвлять меня. Я вытащил шпагу из ножен. В таких домах обитают лишь воры да самые дешевые шлюхи. Я подивился: куда делся мой здравый смысл? И тут послышались отдаленные звуки музыки и смех. На верхнюю площадку выходила огромная дверь. Из-за нее повеяло благоуханием цветов, и я забыл о вони нищеты этого здания и несчастном прозябании его обитателей. Я потянул за цепочку звонка. Забренчали колокольчики. Послышались шаги, дверь широко распахнулась, скрипнув петлями. На лестничную площадку хлынул поток света, и мне пришлось прикрыть глаза рукой.

— Чем могу быть полезен благородному господину? — донесся до меня густой низкий голос. Мой модный наряд сам говорил о моем богатстве и положении в обществе.

— У меня приглашение, — сказал я. — Сюда… в этот дом.

Я торопливо выхватил из куртки карточку.

Глаза привыкли к свету. И тут же сердце мое чуть не выскочило из груди от испуга. Перед моим лицом подрагивал огромный черный паук. У него было отвратительно раздувшееся тело с дергающимися лапками и огромными красными глазами, в упор смотрящими на меня. Паук сказал:

— Добро пожаловать, благородный господин.

Меня было охватила паника, но тут я разобрал, что это всего лишь искусно сделанная татуировка на груди открывшего мне высокого, худого мужчины с длинным узким лицом и бледной кожей, редко видевшей солнце. Поверх дорогих парчовых шаровар он носил красный пояс — знак сводника, управляющего делами гильдии гетер.

— Час поздний, — сказал мужчина. — Но вам повезло. Мелина еще будет танцевать. — Он поднял руку: — Прошу сюда.

Я вошел в просторное, хорошо освещенное фойе, покрытое пушистыми разноцветными коврами из западных земель. Музыка и смех слышались громче. Мужчина посмотрел на меня через плечо.

— Меня зовут Лиго, молодой господин. Если вам понадобится моя помощь, кликните раба и назовите мое имя.

Я наконец обрел дар речи.

— Ты очень любезен, Лиго, — сказал я. — Пусть Бутала всегда улыбается тебе.

Лиго кивнул, распахивая две большие дверные створки.

— Поприветствуем нашего нового гостя! — провозгласил он.

В ответ послышались женский визг и смех. Меня окружила дюжина совершенно обнаженных женщин, таких красивых, что ничего подобного я раньше не видел, хотя и не был неопытным юнцом. Со многими нашими молодыми служанками я уже поиграл в игру «животик-о-животик» и вдоволь набарахтался в сене с кузинами на фермах моего отца. А в последние годы мои забавы с девками из таверн и дешевыми гетерами даже заставили отца встревожиться, как бы я раньше времени не истощил свои силы. Но еще ни разу не доводилось мне видеть столь роскошной плоти. И при этом каждая из женщин казалась желаннее другой. У одной, высокой, с короткой стрижкой, были такие длинные ноги и руки, что она могла бы обхватить самого полного мужчину. Другая, с вьющимися светлыми волосами, была гибка настолько, что ее можно было представить в любой позе. Одни были пухленькими, другие стройными. Все они хихикали и прижимались ко мне, увлекая плотным горячим кольцом дальше в зал.

Кто-то спросил у меня имя.

— Амальрик, — выдавил я из себя, — из семейства Антеро.

Я слышал, как мое имя передавали всем присутствующим в зале. Вскоре я уже лежал среди пышных, благоухающих подушек, с бокалом густого напитка в руке, а какая-то обнаженная женщина потчевала меня сладостями с серебряного подноса. Боясь, что в любой момент кто-нибудь вдруг воскликнет, что все это шутка, и меня погонят из этого рая, я огляделся вокруг.

Но никто из гостей не обращал на меня ни малейшего внимания. В помещении находилось еще десятка два мужчин. Богатых, важных, в основном пожилых. Все они смеялись и беседовали друг с другом. Как и я, они лежали на пышных парчовых подушках, и их обслуживали обнаженные служанки Мелины. Большой зал со сводчатым потолком был хорошо освещен. Звучала мягкая музыка. У арочного выхода в переднюю, прикрытою шелковыми занавесями, стояла большая золотая статуя Буталы. Но здесь ее формы были изящнее и привлекательнее, чем на живой картинке. Пол был покрыт западными коврами. Мне еще не приходилось видеть такой искусной ткацкой работы. Между орнаментами я разглядел на коврах картины с эротическими сценками. На стенах висели гобелены и картины, изображавшие настоящие оргии, происходящие где угодно: от лесистых долин до небесных кущ. На медной жаровне курился фимиам. Его густой красный дым использовался богатыми гетерами для возбуждения воображения мужчин. Что касается меня, то я в этом не нуждался. Мое воображение и так раскалилось добела. Женщина, которая за мной ухаживала, поднесла к моим губам дольку медового персика. Я послушно открыл рот.

И тут я увидел Мелину. И захлопнул рот. Я слышал о ее красоте, обаянии, уме и талантах. Но все слова бессильны описать то, что я увидел впервые. Она лежала на низкой позолоченной кушетке в дальнем конце зала. Кушетка была поднята на постамент. В отличие от своих рабынь хозяйка была полностью одета, что еще больше возбуждало чувства. На ней были полупрозрачные розовые шаровары, того же оттенка блузка и куртка в обтяжку. Пуговицы были сделаны из редких драгоценных камней. На босых маленьких ножках с браслетами ногти были покрыты красным лаком. Как и на длинных пальцах изящных рук. И на каждом пальце сверкало золотое кольцо. На запястьях позвякивали дорогие браслеты. Длинные черные волосы волнами ниспадали до пояса. Она поигрывала локонами, слушая маленького пухлого мужчину, сидящего на полу рядом с кушеткой. Тому было лет сорок, и, судя по одежде, он был богатым купцом. Еще с полдюжины мужчин удостоились чести сидеть недалеко от Мелины.