Нотариус его высочества - Дарья Михайловна Сорокина

себе и Немо, потому что сил не было слушать гадости, который отпускали в адрес любимого.

– Потому что он лучший преподаватель из всех, кто меня обучал!

Декан Пеларатти неистово тер переносицу, а Немо замер с ключом у замочной скважины.

– Какая прелесть! Сеньор Тровато, держитесь этой милой студентессы, она и ее семья выведут вас в люди. Братья Ритци весьма преданы двору. Ах, сколько девичьей влюбленности в этих милых глазках!..

Я стиснула зубы, а Немо отчаянно боролся с дрожью, но повернул-таки ключ. Все замерли в предвкушении, заслышав лязг механизма, но дверь так и не поддалась. Мой мастер попробовал еще раз. И еще. Но ключ крутился в замке вхолостую.

– Что там за проблемы опять? – нервно спросил тот, в ком я угадала министра Юстиции.

Он был немолод, строг и то и дело кривил морщинистый рот.

– Не поддается, – растерянно изрек Немо, с непониманием рассматривая свой ключ.

– Значит, не так уж близки вы были с нотариусом Торраграссой. Печально, – пожал плечами Аккольте. Его вся эта ситуация явно забавляла, и он единственный, кто не торопился и не хотел открывать архив. – Как же нам быть, министр? Взламывать силой?

– Никак нет. Архив нотариуса это неприкосновенное место. Завтра же начнем подготовку к конкурсу на вакантную позицию. Будем выбирать среди достойнейших юристов королевства.

– И полагаю, это все может затянуться?

– Скорее всего. Мы возлагали большие надежды на декана Пеларатти, но архив его не пустил.

Пока сильные мира сего решали судьбу печати, я поднырнула под локтями достойных мужей королевства и метнулась к Немо. Он все еще задумчиво взвешивал на ладони свой ключ, словно проверял, не подменили ли его ненароком.

– А если прижать дверь плотнее? – безо всякой надежды предложила я, лишь бы просто вывести моего мастера из оцепенения.

Я коснулась ручки, и тут же каждый узор на массивных дверях засветился. Быстро отдернулась, глядя на свою дрожащую ладонь, через которую словно ток пропустили.

– Святая Юстиция!.. – выдохнул декан. – Что вы двое сейчас сделали?

– Ничего, – выдохнула я, пытаясь стряхнуть с рук невидимые искры.

– Сеньор Тровато, отдайте вашей ученице ключ.

Немо замешкался, посмотрел на меня недоверчиво, но ключ протянул. Я же не хотела его брать.

– Сеньорита Ритци, отоприте, пожалуйста, дверь, – приказал декан, а все присутствующие теперь таращились на меня.

Ослушаться я не могла, погрузила ключ в скважину и перестала дышать. Щелчок замка заставил сердце пропустить удар. Я никогда не хотела стать избранной, не хотела такой ответственности, не хотела унизить Немо.

– Кажется, министр Сарто, только что решилась судьба вакантной позиции… – Герцог Аккольте задумчиво потер подбородок. – Я же правильно понимаю, что Торрагросса выбрал преемницей эту девчонку?

Быть не может! Я была простым архивариусом, делала копии, сшивала дела ради рекомендательного письма. Я точно не могла стать никакой преемницей.

Со всех сторон раздавалось:

– Неслыханно!..

– Женщина нотариус!..

– Ее место на кухне подле мужа…

Не плакать. Немо же рядом. Он поддержит!

Но мой мастер резко отстранился, и теперь смотрел на меня как на предательницу.

На негнущихся ногах я первой зашла в кабинет Торрагроссы. Все тут было, как я помнила: пухлые папки с делами, его неизменная кружка с отколотой ручкой. Нотариус так прикипел к ней, что даже когда Немо подарил ему новую, а старую выбросил по-тихому, старик вытащил свое сокровище из мусорного ведра. Бесконечные полки с приставной лестницей, балкон второго этажа, где обычно работал мой мастер. Я проглотила невидимый ком. Это место больше не казалось мне уютным, все здесь стало враждебным и чужим, особенно крохотная печать, стоящая на столе.

– Мне всегда казалось, что печать Торрагроссы была куда больше… – Аккольте подошел к столу и ткнул пальцем в деревянную оснастку, которая сейчас напоминала пешку, выпавшую из шахматной доски. Его тут же слабо ударило магией, и он с улыбкой потер ожог. – Занятно!..

– Каков нотариус, такова и печать, – хмыкнул министр. – Сеньорита Ритци, прочитайте, что написано на клише.

Кажется, Святая Юстиция решила подшутить над моей отчаянной мольбой. Немо-то я спасла, но сама теперь едва дышу и не смею даже коснуться артефакта. Напряжение в кабинете нарастало.

– Нам долго ждать вас, Юрианна?

Резко схватила печать и поднесла к глазам.

– Нотариус нотариального округа города Фероци Юрианна Ритци.

Племянник короля был единственным, чьи аплодисменты раздались в оглушительной тишине.

– Вот и решены все проблемы одним махом. Печать и Святая Юстиция выбрали достойную. Расходимся, сеньоры.

Так и не поняла, он издевался или искренне радовался этому представлению. Я точно недостойна этой должности, я даже не до конца уверена в том, что юриспруденция – мое призвание.

– Кто-то возьмет под крыло это прелестное создание? – продолжал Аккольте. – Министр, сжальтесь, посмотрите на юное личико, она же в ужасе от произошедшего.

– Герцог, боюсь, у меня на такое нет времени. Но я отправлю кого-то из людей с проверкой.

– Декан Пеларатти? Сеньор Тровато? Никто?

Я молила, чтобы Немо сказал хоть слово, но он молчал, смотрел на печать в моих руках, и во взгляде его не было жалости, лишь неприкрытое разочарование.

– Кажется, ваше девичье сердечко ошиблось, сеньора Ритци. Я, конечно, далек от ваших юридических дел, но мои двери для вас открыты. Королевская семья не бросит своего нового нотариуса.

Он вручил мне в руки прямоугольную визитку, украшенную золотом.

– С этим вас пропустят во дворец без лишних вопросов, сеньорита. До встречи!

Кабинет стремительно пустел. Немо и декан остались последними, но так и не решались заговорить со мной.

– Дела-а-а… – только и протянул Пеларатти. – Ввиду произошедшего я пересмотрю график вашей посещаемости, сеньорита Ритци. Вряд ли вы теперь сможете полноценно заниматься на парах. Немо, ты сможешь учить ее в вечерние часы?

Он наконец-то встретился со мной взглядом. Обжигающий холод. Грозовое море стремительно подернулось льдом.

– Если декан настаивает, я могу ненадолго задерживаться после работы. Но прошу согласовать мой новый график и доплаты за эту повинность.

Ком в горле становился все больше. Немо не шутил, и на браваду это тоже не походило. Сейчас он был слишком искренен в своей злобе и обиде, а я слишком подавлена, чтобы возразить или извиниться за то, в чем не виновата.

До последнего я надеялась, что мне это лишь пригрезилось, что не было этого странного вечера, что печать не выбрала меня, а ответственность за судьбу важного архива не легла на мои плечи. Что сегодня я буду писать эссе по призыву мертвого смотрителя и переживать сладкие моменты нашей близости с маэстро. Я ждала, терла глаза, щипала себя за предплечье, но мой мастер, обиженный и злой, не оборачивался, взобрался на недовольного