Я бы сказала, что люблю... - Элли Картер

Лизе еще надо было заскочить в кабинет мистера Московица и оставить дополнительное зачетное эссе, которое она написала за лето (да, она такая девушка), поэтому мы с Бекс вдвоем спустились по главной лестнице и свернули в неприметный коридорчик — один из трех, что вели к подземным уровням. Раньше нас туда никогда не пускали.

Стоя перед зеркалом, отражающим нас в полный рост, мы старались не моргать и не шевелиться, чтобы не сбить оптический сканер, который должен был подтвердить, что мы действительно второкурсницы, а не какие-нибудь новички, пытающиеся на спор проникнуть на подземные уровни. Я изучала наши отражения в зеркале и думала о том, что я, Камерон Морган, дочь директора, человек, который знает об Академии Галлахер больше, чем любой из студентов со времен самой Джили, сейчас проникну еще глубже в секреты академии. Судя по тому, что Бекс не могла стоять спокойно, не я одна трепетала от этой мысли.

На портрете, висевшем позади нас, глаза загорелись зеленым светом. Зеркало отъехало в сторону, открыв небольшой лифт, который должен был спустить нас на этаж ниже, в кабинет секретных операций и — усилю драматический эффект — к нашей судьбе.

— Ками, — выдохнула Бекс, — нас пускают.

Мы сидели тихо, поглядывая на свои (синхронизированные) часы, и всем нам не давала покоя одна и та же мысль: здесь все совсем по-другому.

Здание академии построено из дерева и камня. Резные перила, массивные камины — благородная старина: так и хочется уютно свернуться клубочком в морозный день и почитать о том, кто убил Кеннеди (реальную историю). Но лифт каким-то чудом спустил нас в пространство, принадлежащее совсем другому веку и уж точно другому особняку. Стены здесь из матового стекла, столы — из нержавеющей стали. Но самое странное для нас — в кабинете секропов не было учителя.

Джо Соломон опаздывал — опаздывал настолько, что я уже пожалела, что не заскочила в кабинет к маме за пакетиком «ММ's», ведь, если честно, мятный леденец двухлетней давности ну никак не может удовлетворить запросы растущего организма.

Мы сидели тихо, а секунды медленно утекали. Молчание стало слишком тягостным для Тины Уолтерс, она наклонилась и прошептала:

— Ками, что ты о нем знаешь?

Хм, я знаю только то, что рассказала нам Бекс. Но мать Тины ведет колонку сплетен в крупной газете, название которой здесь останется тайной (поскольку это ее крыша), так что Тина все равно не оставила бы нас в покое, пока не вытянула бы все до последнего слова. Вскоре я была погребена под лавиной вопросов типа «Откуда он?» и «Есть ли у него девушка?», «А это правда, что он задушил турецкого посла ремнем?». Не помню, о чем она спрашивала, — может, о сандалиях или брюках? — в любом случае, ответов на эти вопросы у меня не было.

— Да ладно тебе, — сказала Тина, — я слышала, как мадам Дабни говорила шеф-повару Луи, что твоя мать все лето уламывала его занять эту должность. Ты должна была что-то слышать!

В этом допросе Тины был один положительный момент: я наконец-то поняла, с чем связаны бесконечные звонки и разговоры за закрытыми дверями, и почему мама была так занята несколько недель. Я как раз начала обдумывать, что бы это значило, когда в класс вошел Джо Соломон. Он опоздал на пять минут.

Волосы у него были чуть влажные, белая рубашка — тщательно отглажена. Уж не знаю, то ли его романтичный вид меня отвлек, то ли все дело в нашем уровне образованности, но я лишь спустя две минуты поняла, что он заговорил с нами на японском.

— Столица Брунея?

— Бандар Сери Бегаван, — ответили мы.

— Квадратный корень из 97969 равен… — продолжил он на суахили.

— Триста тринадцать, — ответила Лиза.

— Доминиканский диктатор был убит в тысяча девятьсот шестьдесят первом году, — сказал он по-португальски. — Как его звали?

Хором мы ответили:

— Рафаэль Трухильо.

Надо заметить, что это совершил не кто-то из нашей академии, несмотря на то что ходили слухи об обратном.

Я только-только начала входить в ритм игры, как мистер Соломон вдруг сказал по-арабски:

— Закройте глаза.

Мы сделали, как нам было велено.

— Какого цвета у меня ботинки? — На этот раз он спросил по-английски, и удивительное дело: тринадцать воспитанниц Академии Галлахер сидели молча, не зная ответа. — Я правша или левша? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Войдя в эту комнату, я оставил отпечатки пальцев в пяти местах. Назовите их!

Но на все его вопросы ответом была тишина.

— Откройте глаза, — сказал он. Мы так и сделали. Он сидел на краешке стола, качая ногой. — М-да, вы, девушки, очень умны. Но в то же время и глупы.

Если бы мы не знали совершенно точно как научно доказанный факт, что земля не может остановить свое вращение, мы бы решили, что это сейчас произошло.

— Добро пожаловать на секретные операции. Я — Джо Соломон. Я никогда раньше не преподавал, но ремеслом занимаюсь уже восемнадцать лет и все еще живой, а значит, я знаю, о чем говорю. Этот предмет будет непохож на ваши остальные занятия.

В желудке у меня заурчало, и Лиз, которая утром настаивала на полноценном завтраке и простом хвостике вместо полного макияжа, шикнула на меня. Можно подумать, я в состоянии это как-то контролировать.

— Леди, я собираюсь подготовить вас к тому, что будет происходить. — Он чуть помедлил и показал наверх. — Вон там. Это не для всех, именно поэтому обещаю, что легкой жизни у вас не будет. Произведите на меня впечатление, и на следующий год эти лифты, возможно, отвезут вас на этаж ниже. Но если у меня возникнет хоть малейшее подозрение, что у вас нет сверхталантов для полевой работы, я спасу вам жизнь и переведу на стезю планирования операций и исследований. — Он стоял, сунув руки в карманы. — В нашем деле все начинают с поисков приключений, но меня не волнует, какие фантазии у вас в голове, дамы. Если вы не сможете оторвать зад от парт и показать мне что-то сверх ваших книжных знаний, то вам никогда не видать второго подуровня.

Краешком глаза я видела, как Мик Моррисон буквально ловит каждое его слово и чуть ли не слюни пускает, потому что ей уже много лет хочется побить кого-нибудь. Неудивительно, что ее накачанная рука тут же взлетела вверх.

— Значит ли это, что вы будете учить нас обращению с оружием, сэр? — гаркнула она так, словно боялась, что сержант по строевой подготовке заставит ее делать отжимания.

Мистер Соломон обошел свой стол и сказал:

— Наше дело таково, что если вам понадобилось оружие, значит, скорее всего, уже слишком поздно, и даже оно не поможет. — Мик тихонько охнула. — Но, с другой стороны, может, вас похоронят с почестями — конечно, если останется что хоронить.

Меня бросило в жар, глаза наполнились слезами. Я еще не поняла, что случилось, а горло уже сжалось так, что я едва дышала. Джо Соломон все это время смотрел на меня, но, как только наши глаза встретились, он отвел взгляд.