Промысел Господень. Летописи крови - Евгений Таранцев

Даже под плащом с пьезоутеплителем чувствуешь себя неуютно. Машина стоит на обочине, удрученная отсутствием человека. А тот сидит в поле, на расстоянии нескольких часов ходьбы от трассы и слушает старого пастуха, пугающего выводок подпасков историями-ужастиками. А те искренне боятся и жмутся ближе к огню портативного твердотопливного камина. Человек с дороги сидит рядом и прячет грустную ухмылку под капюшоном усиленного кевларом плаща.

— Было это, дети, в те годы, когда я был таким же, как вы. Босоногим, веселым, с пулей в голове. Выдалось мне с сестрой отправиться в путешествие.

Дорога уходила под гору. Ее услужливо впускали в себя городские окраины. То был шахтерский городок. Добывали уран, тут же его перерабатывали и полуфабрикат отправляли по монорельсу сперва на дорожный концентратор, оттуда на авиагрузовозе в порт, а оттуда уже на орбиту или распространяли по планете. Поначалу времени шахтеры процветали. Там можно было достать абсолютно все — легальное и нелегальное, синтетическую одежду, гидропонные продукты орбитального качества, наркотики, детскую порнографию, оружие. Все по сносной цене. Мужики из близлежащих поселков ехали туда за заработком или за смертью. Но потом жила истощилась или, быть может, кто-то наверху понизил квоту добывания, в общем, шахты закрыли. Какое-то время город агонизировал, а потом опустел и превратился в сталебетонные джунгли.

Мы с сестрой жили неподалеку. В ясную погоду можно было увидеть, как очертания города мерцают на горизонте. Кто-то говорил, что из-за остановки системы фильтрации там очень агрессивная среда, фон в сотню раз превышает допустимый. Но, так или иначе, местных упорно влекло туда что-то необъяснимое, с чем было очень трудно бороться. Те, кто не возвращался, быстро стирались из нашей памяти, а вернувшиеся, как правило, не доходили и до половины пути.

Однажды, в начале осени, мы тоже решили покинуть наше болото и поискать счастья в других краях. Сестра — ей тогда было девятнадцать, на два года младше меня — умела читать, кое-как работала с устаревшим компьютером, а значит, могла учиться. Я мог быть грузчиком или пойти в армию. Дальше прозябать в такой дыре, какой был наш поселок, было невозможно. Мы собрали необходимый скарб. На деньги от продажи халупы, служившей нам домом, купили ослика-киборга и отправились в путь. У меня был старый определитель координат, связанный с низкоорбитальным сателлитом, и карабин, стреляющий жидкостными пулями (у них еще установлены в сердечники капсулы с нейропаралитиком).

Дорога началась скучно. Днем мы брели вперед, ориентируясь на тени города, ночью спали в палатке, обогреваемые сухим горючим. Таких каминов, как сейчас, тогда не было. Развлекались болтовней, да у меня с собой был ридер с кремниевым процессором и пара «оптик» с порнографией. Сестра же сидела верхом на ослике и большую часть пути дремала.

По дороге неторопливо бежал ослик, подогреваемый атомным двигателем в утробе. На нем сидела молодая девушка в потертых джинсах и кое-где прохудившейся майке, в ее светлых волосах путался ветер. За ними шел высокий парень в черном рабочем комбинезоне, за спиной он нес походный рюкзак и карабин, эффективный больше своим устрашающим видом, нежели характеристиками. Ослик без устали покрывал километры пути. Цокот копыт тонул в грунтовом покрытии дороги. Время замерло на границе, когда еще не темно, но и солнце постепенно устает светить, стремясь скрыться за зыбкой линией горизонта. Небо набухает грозовыми тучами, перекрашиваясь в лиловый и серый цвета.

— Будет дождь, — сказала девушка, подняв глаза к небу.

Парень не ответил, только вяло кивнул. Он обогнал ослика и придержал его.

— Дай как мне координатор, — обратился он к сестре.

Девушка несколько минут копалась в седельной сумке, потом достала небольшую коробочку с экраном и набором клавиш.

— Ну вот, держи.

Парень нажал пальцем на сенсорную панель, устройство заработало, по дисплею поплыли ряды цифр и знаков.

— Далеко еще? — спросила девушка.

— Дня три. Скоро будем на месте.

— А что потом?

— Не знаю. Там посмотрим.

— А куда мы пойдем дальше?

— Думаю, в большой город.

— Сами?

— Там должен быть шахтерский монорельс. Наверняка еще рабочий. Можно взять вагонетку и поехать на ней.

— Ты так уверенно говоришь.

— Да, потому что лично я назад не вернусь.

— Ты такой же упрямый, как и отец.

— А ты такая же боязливая, как и наша мать.

— Если бы она не боялась, нас бы уже не было.

— Если бы она не боялась, отец был бы жив, и мы давно бы перебрались поближе к столице.

— Дурак.

— Я ведь прав? Скажи?

— Не знаю.

— Тогда молчи. Лезешь не в свои дела, как все женщины.

Несколько минут парень внимательно изучал показания прибора.

— Фон растет. В аптечке должен быть инъектор с антидотом. Достань.

— Ты точно знаешь, что там не опасно?

— Нет. Но отец говорил, что шахты хорошо законсервированы. Наверняка радиация здесь остаточная.

— А если мы умрем?

— Все лучше, чем заживо гнить дома.

— Там у нас был кров и еда.

— И отличное будущее. Ты — шлюха, а я вор или убийца.

— Могли уехать к тете Дорис.

— К этой суке? Да меня тошнит от нее и ее ублюдочного мужа-извращенца.

— Он милый, когда я была маленькой, он привозил мне сладости с орбиты.

— И пытался затащить меня в постель. Нет уж, спасибо.

— Ты мог работать с ним на гидропонике. А я учить детей читать.

— Хватит об этом. Я назад не поверну.

Ближе к вечеру похолодало. Погода испортилась совсем. Накрапывал мелкий дождь.

— Мне холодно, — простонала девушка.

— Мы отстали от графика. Договаривались же 30 миль в день.

— Я хочу есть.

— Погрызи галеты.

— Меня от них тошнит.

— Это лучшее, что у нас есть. Консервы просрочены и даже я ем их с трудом.

Ночь неумолимо наступала. Реактор ослика явно не справлялся с нагрузкой. Киборг сбивался с шага, в его поведении угадывалось что-то от природной основы.

— Вот, — сказала девушка, — ослик тоже устал.

— Не говори о нем так, будто бы он живой. Меня это бесит.

— Ты грубый и черствый.

— Иначе нельзя. Остановимся через пару часов.

Так мы шли, а город, раньше казавшийся совсем близким, не спешил приближаться. Сказалась оптическая иллюзия. По своей протяженности вверх город мог соперничать с Олимпом. Его верхушка, где располагались административные блоки, и системы климат-контроля была видна из нашей деревни, потому что происходило искажение по меридиану. Тогда я этого не знал.