Дикий дракон Сандеррина - Кира Измайлова

А вот супруги-чародеи — это уже нечто запредельное. Стоило взять заказ Веговера лишь ради того, чтобы увидеть это! Да, и надеяться, что упражняться в красноречии эта парочка станет друг на друге, а не на окружающих. Я привычный, но и то порой едва сдерживаюсь, и двойной удар вполне может вывести меня из равновесия. Не хотелось бы подобного, право слово…

— Кстати, — сказал я, — кто сопровождал груз сюда?

— Тебе какое дело? — буркнул Веговер. — Они сдали дракона мне и отправились восвояси, дальше уже не их зона ответственности. Туда без провожатого не добраться, так что…

— А чародеи остались те же, значит…

— Да, а что такого?

— Ничего. Мысли вслух.

Действительно, должен ведь кто-то сопровождать груз всю дорогу, особенно если перевалочных пунктов несколько (а это неизбежно). Вдобавок эти двое наверняка посвящены в детали, которых не перескажешь кому-то со стороны, и дешевле было нанять их сопровождать груз на всем маршруте, чем искать новых чародеев по дороге. Положим, Веговер может порекомендовать своих, кто-то еще — своих, но чем больше народу, тем больше вероятность утечки информации. А получатель груза явно не желал, чтобы о его приобретении узнали.

Частным лицам не запрещено законом держать у себя диких драконов: очевидно, никто не мог предположить, что кому-то придет в голову завести себе такую зверушку. Но вот соседи и местные власти явно не обрадуются такому соседству! Хотя… Я вспомнил карту: пункт назначения находится в такой глуши, что там, пожалуй, первое время дракона могут и не заметить.

Впрочем, это уж точно не мое дело.

— Ну что ж… — сказал я. — В целом меня все устраивает, хотя от предварительного знакомства с чародеями я бы не отказался.

— Санди, ты меня без ножа режешь… — Веговер покрутил большой головой. — Еще одного провожатого во всей округе нет. Других чародеев — тоже. Ну хочешь, накину еще сверху за возможный… этот, как его…

— Моральный ущерб, — подсказал я. — Накинь, не возражаю. Все равно, ты говоришь, клиент платит.

— Тогда им тоже надо бы прибавить, не повредит, — проворчал он. — Зная тебя, Санди, я им не завидую.

— Их двое на одного.

— Будто это тебя смутит…

Я промолчал, глядя, как Веговер добавляет еще пункт к договору, затем дважды перечитал от и до (заодно поправил ошибки) и кивнул:

— Годится.

Веговер, облегченно выдохнув, вызвал секретаря и велел немедленно перепечатать договор в трех экземплярах, а ожидание мы скрасили тем самым яблочным самогоном.

Отменное оказалось пойло, я даже спросил, у кого Веговер его берет. Оказалось — матушка его делает: на старости лет заскучала, потому как разбогатевший сын избавил ее от хлопот по хозяйству, вот и занялась… Жаль. Покупать выпивку у своего работодателя, на мой взгляд, нелепо.

— Ну вот, — сказал он, когда мы подписали бумаги. — Отправление завтра в пять утра, смотри не проспи!

— Не смешно, Веговер, — ответил я, убирая свой экземпляр договора в папку. — Ты же знаешь…

— Знаю, потому и пошутил, — буркнул он. — Только чувства юмора у тебя нет.

— Главное, у меня есть чувство дороги, остальное никого волновать не должно. А шутки свои оставь при себе, будь любезен.

С этими словами я вышел прочь и выдохнул с облегчением: в логове Веговера мне всегда тяжело дышится, даже если он открывает окна настежь (жаль, редко это делает, боится, наверно, что кто-нибудь пристрелит его снаружи).

До пяти утра оставалась еще прорва времени, и я вполне мог принять участие в крупной игре в «Красной шляпке», но повернул домой. В дорогу с таким грузом лучше выходить на свежую голову, и пусть я не сплю ночь напролет, как добропорядочные люди, все равно стоит полежать с закрытыми глазами. В дороге мне вряд ли удастся настолько расслабиться.

Утро пахло дымом. Не костром и даже не обычной печью, а чем-то непривычным и неприятным. Примерно так ощущается запах большой самоходки или паровоза — к сгоревшему углю примешивается что-то маслянистое и металлическое, сладковатое даже. Я бы сказал, привкус был кровавым, тем более что рассвет располагал к такому сравнению: свинцово-серые тучи лежали на крышах домов, а пробивающийся сквозь чад и гарь утренний свет казался не нежно-розовым, а красным, будто на закате.

Кто-то сказал бы, что такой рассвет — дурное предзнаменование. Я же отметил, что дело идет к дождю, только соберется он не сегодня и даже не завтра. Ну а до того момента, как тучи разразятся ливнем, придется страдать от влажной духоты и несильной, но надоедливой головной боли, во всяком случае, мне. Остальные обычно не настолько чувствительны к перемене погоды. Да и меня за городом, скорее всего, отпустит, а нет — у меня есть при себе замечательные пилюли на все случаи жизни.

Обоз я проверил от и до. Знаю, мое занудство многих раздражает, но я давно постановил для себя, что ни на полшага не отступлю от буквы договора и закона. О духе еще можно поспорить, но в остальном ко мне придраться невозможно — положение обязывает.

Веговер не подкачал: все оказалось в полном порядке. Не хватало одного запасного ведра, но это было легко поправимо — работник живо принес новенькое и прицепил к задку телеги.

Проверил я и дракона. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось: зверь все так же лежал на платформе (перегруженной в большой фургон), глаз не открывал, не шевелился, дышал едва заметно. От него тянуло дымом и металлом, понял я, сунувшись под брезентовый тент. Вот почему мне с утра мерещился этот запах: вчера нанюхался, в голове и засело в связи с заданием.

Память на подобные вещи у меня очень хорошая, и не всегда поймешь, благо это или наоборот. Если удастся сообразить, почему вдруг вспомнилось что-то конкретное, может помочь и натолкнуть на некую мысль, а если нет… что ж, в таком случае остается только махнуть рукой.

В данном случае я мог утверждать одно: запах крови примешался откуда-то еще. Его я точно не обонял, значит, воображение подбросило сюрприз. Такое со мной случалось, и я не удивился. Напомнил себе о том, что нужно внимательно смотреть по сторонам, и прервал процесс самоанализа. Надеюсь, на это еще найдется время… а пока меня ждали более насущные дела.

Чародеи.

— А где же ваши знаменитые красные перчатки? — первым делом спросила Тродда Викке, услышав мое имя.

— Полагаете, стоит привлекать всеобщее внимание такой яркой деталью туалета? — осведомился я, поправив обычные дорожные перчатки. Черные, разумеется.

— Право, мне хотелось взглянуть на вас во всей красе, господин Сандеррин.

— Называйте меня просто Санди, — попросил я.

— Как вам будет угодно, — улыбнулась она.

У нее были полные темно-красные губы, но взгляд на них не вызывал желания попробовать, каковы они на вкус. Я и так мог представить: горячие, липкие, с химическим сладковатым неприятным привкусом помады.