Лучшая неделя Мэй - Роушин Мини

– Извини.

Филип слушал торопливый топот ее шагов на лестнице и с горечью вспоминал завтраки, которые ему готовила Эйдин. Нежная овсяная каша, сверху политая ложечкой джема из черной смородины. Каждое воскресенье – две жирные сосиски, которые он разрезал вдоль и ел вместе с толстыми кусками свежеиспеченного, еще теплого, только что из печки, домашнего черного хлеба, сдобренного томатной пастой.

Или, как ни странно, селедка, восхитительно соленая, компанию которой на тарелке составлял жареный на гриле томат, разрезанный пополам.

Картофельная запеканка, запеченная до золотистой корочки, сверху – кусочек масла, немного соли и горчицы. От воспоминаний у Филипа потекли слюнки.

Он посмотрел вниз на маленькое белое яйцо, важно торчащее из фарфоровой патошницы, и издал тяжелый вздох. Достаточно громкий для того, чтобы Мэй, которая как раз заходила в комнату, его услышала.

Мэй

Она убрала остатки завтрака, вытряхнула влажное кухонное полотенце и повесила его на ручку плиты. Потом выглянула в большое окно, находящееся над раковиной, как всегда внимательно изучила сад, но Одинокого Джорджа под дождем не оказалось, что было, в общем-то, ожидаемо. Собиралось ли небо проясняться?

По большому счету это не имело значения, у Мэй было все необходимое для любой погоды. С крючка на задней двери она сняла желтый дождевик и положила его поверх рюкзака, в котором находились зеленые резиновые сапоги и непромокаемые штаны, садовые перчатки, лопатка, садовая вилка, секатор и синяя пенка на тот случай, если придется работать, стоя на коленях.

Мэй намазала маслом два кусочка хлеба, положила между ними толстый ломоть ветчины и приправила майонезом. Смешно, конечно, не приходить на обед домой, когда работаешь всего через два дома, но и одного приема пищи в компании его мрачной старой физиономии ей было более чем достаточно. Гораздо приятнее съесть сэндвич на ходу.

Она прикрыла веки и почувствовала сухость в глазах. Вода в стакане на тумбочке осталась нетронутой, как, впрочем, и всегда. Его не волнует то, что он заставляет ее бегать по лестнице туда-сюда, чтобы принести эту чертову соль, его не волнует то, что соль плохо влияет на его давление. Обслужи его правильно, если…

Нет, она не должна так думать; маме это не понравилось бы. Мэй почувствовала знакомый прилив грусти, когда вспомнила о матери, которую похоронила восемнадцать месяцев назад. Она дотронулась до маленькой молочно-белой ракушки на золотой цепочке, которую носила на шее. Каким-то образом это всегда успокаивало. Такая красивая вещица, такая нежная. В сотый раз Мэй захотелось узнать, кто же сделал ей этот подарок.

Она услышала звук поворачивающегося во входной двери ключа. Пэм, точно вовремя, как всегда.

– Привет, я пришла.

Голова Пэм появилась из-за кухонной двери.

– Доброе утро, Мэй. Ужасная погода. – Пэм сняла свой сухой пиджак и повесила его на спинку стула. – Убедись, что ты надежно упакована.

Мэй улыбнулась.

– Естественно, остальным же не так повезло, как тебе с твоим водителем.

Каждое утро муж Пэм, Джек, подвозил ее на работу.

– И то верно. – Пэм рылась в своей сумке. – Я принесла тебе рецепт лосося, про который рассказывала – изучи его, посмотрим, что ты скажешь.

– Отлично, спасибо.

Мэй без энтузиазма планировала на вечер предстоящего воскресенья ужин для Филипа. Он не заслуживал, а вероятно, и не хотел никакого празднования, но она не могла оставить незамеченным его восьмидесятилетие. Скромный ужин, только члены семьи – и Ребекка, которая обычно не нуждалась в приглашении на подобные мероприятия, – и, разумеется, Хильда, тетя Мэй, если та сможет. Хильда была одной из немногих, кому удавалось неплохо ладить со своим зятем.

Пэм, конечно, тоже будет присутствовать, поскольку поможет готовить ужин. Мэй умела многое, но вот готовка не была ее сильной стороной.

Она подняла рюкзак.

– Ну все, я ухожу. Удачи с брюзгой.

Пэм улыбнулась.

– Все будет в порядке. Поговорим с тобой завтра.

Бернард

Он нагнулся, поцеловал Шона в голову – какие шелковистые волосы – и провел тыльной стороной ладони по его небритому подбородку.

– Не перетрудись сегодня – полегче с количеством слов.

– Ха-ха. – Шон бросил кусок банана себе в тарелку и потянулся за мандарином. – А ты не забудь купить пармезан. – Он произносил «пар-ме-зааан», что, по секрету, забавляло Бернарда.

Проходя по тропинке через сад, Бернард заметил Мэй, которая выходила из ворот соседнего дома.

– Так, мисс О’Каллахан, какую шалость вы замышляете сегодня?

– Утром – работа в саду, а после обеда – мытье окон: как видишь, никаких шалостей. – Мэй посмотрела на небо. – Знаешь, я думаю, дождь прекращается. Как Шон?

– Такой же, как всегда – талантливый, эгоистичный и прекрасный, – и все еще влюбленный в меня, хвала небесам. Одинокий Джордж передает привет.

Мэй улыбнулась.

– В самом деле?

– Конечно, скучает по тебе как ненормальный. – Бернард посмотрел на часы. – Ого, мне пора бежать, поболтаем позже. Если вечером ты ничем не занята – не считая, конечно, прогулки с этими твоими животными, – заскакивай на бокал вина. В полвосьмого.

– Думаю, у меня получится, спасибо, Бернард.

Еще одна возможность отдохнуть от Филипа; Мэй готова была соглашаться на любые варианты, которые ей предлагались. А ее соседи были приятной компанией, они мило подшучивали над упрямством Филипа, дразнили Мэй по поводу того симпатичного почтальона, в которого она втюрилась и который, по мнению Шона, подходил ей просто идеально.

Она посмотрела вслед отъезжающему белому фургону и затем развернулась лицом к соседнему дому.

Франческа

– Давай, дорогая, возьми свою коробочку для завтраков. Можешь ее достать?

Пол улыбнулся, когда Лючия встала на цыпочки, чтобы снять с кухонного стола желтую пластиковую коробку.

– Эй, да ты стала высокой.

Скрывшись за газетой, Франческа подумала: «Как твой отец». Она опустила газету и сказала:

– Поцелуйчик.

Лючия прижалась своим липким ротиком к ее щеке, и Франческа обняла ее за плечи, на которые уже был надет плащ.

– Веселись, детка. Увидимся позже. Не снимай плащ, покуда не зайдешь в школу.

– О’кей, чао, мама.

Пол наклонился и слегка коснулся своими губами губ Франчески.

– Встретимся около шести, хорошо?

Франческа снова подняла газету.

– Хорошо.

Франческа услышала их голоса на улице, услышала, как хлопнули двери машины. Как только двигатель завелся, она бросила газету, подошла к кофеварке и вновь наполнила чашку. Затем села за стол, достала тонкие коричневые сигареты, закурила и стала наблюдать за тем, как новая помощница по хозяйству загружает посудомоечную машину.