Цена жизни - Анастасия Владимировна Романчик

Примерно в получасе от деревни, Пётр заметил, как за телегой весело клубился синий туман.

- Жахо? – спросил колдун, обращаясь к туману.

На козлах рядом с человеком материализовался улыбающийся хранитель. От людского племени его отличало наличие огромных крыльев, похожих на торчащие острые ветви, полностью сапфировые глаза с белым зрачком, синие губы и волосы.

- Тепло сегодня, хорошо, цветами пахнет, – произнёс Жахо и, подставляя солнечным лучам бледное красивое лицо, задорно насплетничал: – Эфо в ярости. Он тебя проклинает, друг леса.

- За что? – едва не выронил прут колдун. Меньше всего, ему хотелось разгневать мстительного Эфо.

- Не знаю, – продолжал веселиться Жахо.

- Что за маскарад вы устроили?! – воскликнула Катя. – Объясните мне, наконец, что здесь происходит?! Куда вы меня везёте?! – она стукнула кулаком по прутьям клетки, отломав пару щепок.

Жахо повернулся на голос и улыбнулся ещё шире:

- Красивая. Необычная. Эфо зря лютует.

- Чем она ему не нравится?! – возмутился колдун.

- Её волосы похожи на пламя, – тихо ответил Жахо и снова превратился в туман, скрываясь в высокой траве.

Пётр Иванович изумленно обернулся на пленницу. Он как-то и подумать не мог, что Эфо разозлится из-за цвета её волос. По каким-то причинам дух ненавидел огонь и всё, что его напоминало.

Обычно чёрный Эфо – нелюдимый хранитель – он следил за полями, отгонял вредителей и хищников от деревни, оберегал от нападений. Подобно другим хранителям по окончанию года принимал в дар часть урожая или домашних животных. Но безвредным он был в мирное время.

Впервые обнажил жестокую суть Эфо сорок шесть лет назад, когда группа горожан из Захне решила поджечь лес. Люди хотели с помощью огня и катапульты избавиться от тёмных сил, не позволяющих безнаказанно браконьерствовать. Поджигателям не повезло – они разъярили Эфо. Он подвесил их над катапультой и поджарил живьём, а затем оставил людей мучительно умирать от страшных ожогов. Несчастных из милосердия добил другой хранитель. После ужасной демонстрации силы, больше никто не пытался воевать с лесом, а об Эфо заговорили со страхом.

- Колдун вернулся! Колдун вернулся с дурной! – отвлёк от раздумий Петра Ивановича крик подростка.

Вскоре телегу окружили деревенские жители во главе со старостой. Люди рассматривали Катю как чудо невиданное.

- Девку в храм к остальным! – распорядился довольный Екимир.

Глядя на пленницу, никто не усомнился, что она подходит. Селяне искренне верили, что рыжих волос у здорового человека не бывало.

Пётр Иванович грустно провожал взглядом уводимую под конвоем Катю. Но ничего не предпринял, чтобы помочь ей, даже когда обнаружил на дне клетки накарябанный номер телефона и мольбу о помощи. В другой мир не позвонишь… одна надежда на то, что смерть девушки будет быстрой и безболезненной…

По дороге домой Пётр Иванович наткнулся на белокрылую Лафо – она возилась с целебными травами в его саду. Длинные белые волосы и платье без помощи ветра вились в воздухе, словно не имели веса.

- Я поражаюсь твоей жестокости, колдун, – произнесла хранительница, кончиками пальцев оживляя засохшие бутоны и листья. – Неужели ты готов принести в жертву Эфо своё дитя?

- Что вы сказали? – напрягся Пётр Иванович, ощущая, как немеют ноги.

- Так ты не знал? – повернула к нему красивое мраморное лицо Лафо. –Девушка с огненными волосами – твой потомок.

- Вы лжёте…

- Пришел твой черед лить кровавые слезы, колдун, – жестко произнесла хранительница, исчезая белой дымкой.

Пётр Иванович без сил опустился на скамейку возле своего дома. С момента как он оказался в ловушке чужого мира, прошло семьдесят лет. За это время колдун ожесточился. Он похоронил душу и человечность в то мгновение, когда понял, что никогда не вернется домой и не сможет умереть. Его сердце осталось на родине вместе с семьей: женой, двоими сыновьями и… рыженькой дочерью.

Пётру Ивановичу вспомнилось давно испытанное счастье и радость. Много лет он тешил себя надеждой, что у жены и детей жизнь сложилась хорошо, но прошлое нагнало его беспощадной ядовитой стрелой.

Будучи проклятым бессмертием, Пётр Иванович не завел новой семьи и ни к кому не привязывался, не хотел хоронить друзей и любимых... И появление потомка показалось ему наказанием за принесенных в жертву лесу детей. И своё дитя Пётр Иванович отдать на съедение лесу оказался не готов. Уж лучше самому лечь на жертвенный алтарь…

Недолго думая, Пётр Иванович направился в деревенский храм, чтобы поговорить с рабыней и проверить слова Лафо.

Храм селяне построили одним из первых неподалёку от широкой тропинки, ведущей в лес. Это было самое большое здание в деревне и служило одновременно и тюрьмой, и храмом.

Пётр Иванович слабо интересовался местной религией и никогда не присутствовал на службах, подтверждая славу безбожника. С приходящим из города старым служителем веры колдун обменивался презрительными плевками вместо приветствия.

В храме было тяжело дышать из-за резкого запаха священного цветка. Лично у Петра Ивановича от едкого аромата чесался нос и слезились глаза. Узнай об этом служитель веры, он бы незамедлительно заявил, что священная сила цветка изгоняла из храма нечестивца. А слово «аллергия» однозначно относилось к тёмной магии.

Одна из пленниц залепетала нечто бессмысленное и непонятное. Колдун не прислушивался к речи безумной и запалил один из светильников, освещая желтизной просторное помещение с кривыми идолами в стенных нишах.

Катя поморщилась и прикрылась рукой от света. Неумело она постаралась скрыть попытку побега: шпильки в замке.

Пётр Иванович сел неподалеку от притаившейся пленницы и со вздохом заговорил:

- В тысяча девятьсот сорок первом году меня призвали на войну с фашистами.

Слова давались Пётру Ивановичу с большим трудом, приходилось заново вспоминать родную речь. Он говорил медленно и с большими паузами.

- Я хорошо помню, как попал сюда. Как меня, словно котенка, за шкирку вытянули из одного ада в другой. Я был напуган. Я верил, что нахожусь в концлагере, что не доживу до конца войны и что никогда не увижу лица родных. Я помню, как уничтожили мою темницу. Я помню, когда впервые увидел лесного духа. Я думал, что фашисты свели меня с ума и что я вижу демона. Он сказал мне ужасную вещь, что я никогда не умру… и вот уже прошло семьдесят лет, а я все еще живой.

Пётр Иванович повернулся к рыжей пленнице, смотревшей на него так,