Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Темная полоса - Яна Розова

Темная полоса - Яна Розова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 50
Перейти на страницу:

И еще непонятно, почему, земную жизнь пройдя до половины, ты вдруг осознаешь, что самым счастливым временем в твоей жизни были летние каникулы в 1980 году?

После детства мы все, кроме Сони, как-то осеклись, запнулись по жизни. Это была наша первая черная полоса, удивительным образом настигнувшая нас троих почти одновременно. Она длилась очень долго, почти десять лет, если считать все наши неприятности совместно. Соньке в те годы меньше обломилось проблем, чем остальным, но зато, согласно закону сохранения бед, ей сторицей воздалось в наш второй черный период жизни.

Моя черная полоса совпала с пубертатным периодом. Лет с шестнадцати в меня будто черти вселились. Традиционно, и это заметно по Варьке, в нашем роду переходный период молодежь переживает крайне болезненно. Вот и я не переставая скандалила, научилась курить, носила предосудительно короткую юбку. Целовалась с мальчишками в подъезде, пила с подружками водку.

Моя подруга Боряна Тодорова была дочерью строителя из дружественной Советскому Союзу Болгарии и потрясающе красивой женщины из нашего города. Ее отец приехал в Гродин строить дома, неожиданно влюбился, женился и стал отцом очаровательной девочки. До тринадцати лет Борянка была единственным ребенком, но потом в семье появился сын, и Борянке это не понравилось. Она была разрядница-гимнастка, комсомолка (насколько я помню) и сама себе голова. Не найдя другого способа наказать предков за плодовитость, она собрала манатки и укатила в спортивный интернат куда-то в среднюю полосу России. Сначала все пошло замечательно: спортивная карь ера Борянки быстро поперла в гору. С каждого чемпионата, с каждой Олимпиады она привозила если и не золото, то серебро обязательно.

Но ее уже ждала черная полоса, и годиков в семнадцать Борянка влюбилась в женатого тренера. Он вроде покрутился с ней, чего-то наобещал, кое-что получил и смылся вместе с семьей в спортивный интернат в другом городе. А Борянка… В ней что-то сломалось. Она разучилась побеждать. Я помню, что в самом конце восьмидесятых она приезжала в родной город Гродин и мы встречались во всяких кабаках – так тогда было принято. Борянка, которая выросла в крупную атлетичную девку, симпатичную, но уж больно мощную, много пила, рассказывала спортивные байки, ржала, плясала на дискотеках и только в день отъезда сказала мне, Дольче и Соньке, что не хочет больше жить.

Мы провожали ее на железнодорожном вокзале. Я просила ее рассказать, что случилось, просила не опускать руки. Сонька кричала ей: «Выброси глупости из своей башки!» Борянка, высунувшись из окна вагона, кивала нам, соглашаясь. Потом поезд тронулся. Дольче, стоявший рядом, сорвался с места и молча побежал за вагоном.

Мне тогда сделалось страшно – за Борянку и за Дольче, чья нескладная еще детская фигура уже терялась в пыли за перроном. Но ничего не произошло. Боряна вернулась к нам через пять лет с дипломом спортфака и пошла работать в школу.

С Дольче, пожалуй, все обернулось еще сложнее. Если не сказать – хуже. Дима Дольский с раннего детства отличался от других мальчиков. Только мы – Сонька, Борянка и я – в годы его юности относились к Дольче как он того заслуживал. Мы любили его. А то, что в четырнадцать лет он втюрился в парня намного старше его, – это его личное дело. Я жалела, что не знала о последствиях той любви и не приезжала к Дольче в больницу. Этот козел избил моего друга.

Да, Дольче пришлось натерпеться. Где бы он ни появлялся, куда бы ни приходил – начинались бурные дебаты на тему однополой любви. Иногда в эти дебаты пытались втянуть и Дольче, но он технично исчезал. Еще его много раз били, обманывали, выставляли на посмешище. И не знаю, откуда он брал силы, но Дольче оставался собой.

По ходу дела он с отличием окончил художественное училище, поступил на архитектурный факультет и даже доучился до четвертого курса. Но душа его была равнодушна к архитектуре. Он хотел чего-то иного. Чего – не знал и сам. Определился Дольче неожиданно и решительно: он будет стилистом.

Его мама, скромный бухгалтер в каком-то НИИ, слегла от горя: мало того что Димочка не похож на других мальчиков, у него нет девушки, он еще и институт бросил! И теперь он будет стричь женщин в парикмахерской!

Анна Леонидовна жаловалась на сына всем знакомым, а те и не знали, что сказать. Думаю, мама нашего друга до сих пор так и не узнала слова «гомосексуалист».

Глава 6

– Наташа, мне так стыдно!..

Соня плакала уже сорок минут. Я принесла ей воды, накапала валерьянки, достала из бара мартини, но успокоить ее не могла.

Мысленно я воззвала к Небесам (а ведь мне на до переодеться к похоронам!), как вдруг на землю спустились ангелы. То есть открылась дверь и в кабинет вошел элегантный, как Том Форд, мой друг Дольче в сопровождении приплясывающей длинноногой Борянки, красовавшейся в белом спортивном костюме.

В руках Боряны был буклет фитнес-центра «Амадей», то есть того самого заведения, которое мы официально считали конкурирующим нашему Центру. Они посмеивались над чем-то, видно собираясь это что-то рассказать нам, но, увидев заплаканную Соню, примолкли и остановились. Дольче присел возле дивана на корточки и взял в свои руки Сонину мокрую ладонь. Борянка всем телом рухнула на диван рядом с подругой. Они заговорили между собой, иногда оборачиваясь на меня и требуя подтверждения Сониному рассказу, а я пошла за сумкой к своему столу и вдруг остановилась, глядя на них.

Мне был виден точеный Сонин профиль, ее светлые пушистые локоны, которые контрастировали с короткими черными волосами Борянки, смотрящей на подругу с раскрытым от удивления и сочувствия ртом, а рядом – голый и совершенный, как из учебника по анатомии, череп Дольче. Они говорили, то все вместе, то один за другим, замолкали, одновременно качали головой, так же одновременно улыбались. Они понимали друг друга. И я бы отдала душу, чтобы вот так все и продолжалось!

Борянка, почувствовав мой умиленный взгляд, подняла на меня глаза и прищурилась:

– Куда это ты собралась? Рабочий день только начинается!

– Я на похороны, пацаны.

– К Закревской?

– Нет, хотя, наверное, надо узнать, когда ее будут хоронить, и послать венок. Да?

– Конечно, – согласился Дольче, поднимаясь во весь свой рост. – Так на какие похороны ты идешь?

– Умерла Сашина мать.

Услышав это, Соня даже плакать перестала. Все знали Сашину мать, знали и о моих с ней взаимоотношениях, если взаимоотношениями можно назвать то, что происходило между охранником в нацистском лагере смерти и заключенным там евреем.

– Значит, – цинично ухмыльнулась Борянка, – старая шлюха преставилась.

Я кивнула. Причем возражать против эпитета «шлюха» не имело смысла. Репутацию Александры Николаевны в этом смысле заштопать было уже невозможно, даже белыми нитками.

– Но зачем тебе-то идти туда? – спросила Соня.

– Саша попросил… поддержать…

– Она идет на похороны свекрови, чтобы плюнуть в гроб и станцевать джигу на ее свежей могиле, – ядовито прокомментировал Дольче, наливая себе кофе из кофемашины. – Удачи, дорогая!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 50
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?