Поморский капитан - Иван Апраксин

Но тут увидели друзья стрелецкий полк из Москвы, отправлявшийся под Нарву. И не выдержали – вступили туда. Красные кафтаны из тонкого немецкого сукна, шапки с меховой опушкой и красным же верхом! А пищали – невиданное на севере грозное оружие!

Если уж собрались громить ненавистных шведов, то лучше делать это в составе профессионального войска, с хорошим оснащением и самым современным оружием. В стрельцы Степана и Лаврентия приняли сразу: два статных красавца, с сильными руками и метким глазом – оба показали свое искусство бить из лука.

– А пищальному бою в походе обучитесь, – напутственно сказал боярин, командовавший полком и принимавший новобранцев. – Будете не хуже других.

На самом деле боярин лукавил – он понимал, что эти два помора будут куда лучше других стрельцов его полка. Потому что московские стрельцы шли на войну по обязанности, по служивому делу. Кто такие шведы и зачем царю Ивану нужна Ливония, они не знали и не задумывались. А у Степана и Лаврентия имелись веские причины действительно ненавидеть шведов – они сознательно рвались в бой…

К пищалям друзья привыкали долго, лук был куда привычнее. Лук – легкий, прицельно бьет куда дальше пищали. Разве что броню пробить не может, а в остальном…

На тюленя и нерпу охотились именно из лука. Во-первых, с рогатиной или топором трудно подобраться поближе – зверь убежит, даром что выглядит неповоротливым. А во-вторых, и это самое главное – топором да и рогатиной можно испортить шкуру. Стрела же, пущенная прямо в глаз зверю, – идеальное средство.

Правда, для этого нужно попасть точно в глаз, но это уж – особое искусство.

А пищаль неимоверно тяжелая – весит полпуда. Заряжать ее долго и сложно, нужно все время таскать при себе сухой порох, отдельно патроны, шомпол, тряпицу для обтирания просыпавшегося зелья…

Глядя на Степана, учился воинскому делу и Лаврентий. Вообще-то он сызмальства был не мастер что-то делать руками. Конечно, кто не работает, тот не ест, так что Лаврентий вместе со всеми ходил в море и делал все, что нужно, но получалось у него хуже, чем у других. Его сила была в ином: он красиво пел старинные песни и даже сам слагал их. Но главное Лаврентий унаследовал от своего деда – известного во всей округе и очень сильного кидойнекку – колдуна.

Карельские колдуны издавна считались на Руси более сильными, чем их русские собратья. Карельская ворожба и заговоры творили чудеса. Много говорить об этом было не принято. Человек, посвященный в тайны колдовства, помалкивал, и считалось дурным любопытством расспрашивать его. Степан на правах старшего друга несколько раз заводил разговор о чудесах, которым научил старый дед своего внука, но Лаврентий всегда смеялся в ответ либо отвечал уклончиво.

– Ты все равно не поймешь, – говорил он. – Да и неинтересно тебе про это слушать.

Единственное, что твердо знал Степан Кольцо о необыкновенных свойствах своего друга, было то, что Лаврентий – белый колдун. Карельские колдуны делились на черных и белых. Черные – те, кто призывал нечистую силу, кто пользовался услугами темных властителей зла. С такими колдунами предпочитали не водиться, хотя спрос на их чародейство был немал.

А белый колдун действовал при помощи сил света и добра. Если с таким колдуном заводили разговор о христианской религии, то он отвечал, что он – христианин, как все прочие люди. Просто ему лучше, чем другим, известны потаенные лазейки к Богу. Потому и чудеса свои и исцеления творит он именем Бога Всевышнего и сына Его Иисуса Христа…

В этом Степан имел случай убедиться сам. Когда сидели они с Лаврентием на пепелище родного городка и собирались в дальнюю дорогу в чужие края, Лаврентий решил поворожить на будущее – предсказать, что ждет их впереди.

Дождались вечера, когда стемнело, и тогда только Лаврентий запалил костерок в укромном месте возле леса, подальше от посторонних глаз. В заплечном мешке у него имелось все необходимое для общения с потусторонними силами. Установив над огнем металлическую треногу с овальной площадкой наверху, Лаврентий приготовил в горсти смесь трав, которые насыпал из нескольких мешочков.

Потом достал из поясного кармана маленький камешек светло-желтого цвета и положил его на раскалившуюся металлическую площадку.

– Сейчас начну, – сказал он наблюдавшему за его действиями Степану, – могу заснуть, ты мне не мешай. Но если буду спать долго, то обязательно разбуди. А то сам могу не проснуться.

На голову себе Лаврентий надел круглую шапку, связанную из шерстяных нитей различного цвета. От шапки вниз тянулись кожаные косички, сплетенные из ремешков, на концах которых звякали крошечные бубенчики из металла.

В этой своей шапке Лаврентий принялся ходить вокруг горящего костра с треножником и камнем на нем. Ходил сначала медленно, иногда наклоняя вбок голову, и тогда колокольцы на ремешках позвякивали. Бормотание его становилось то совсем тихим, то громким – Лаврентий почти кричал. Из этих бессвязных обрывков Степан понимал, что друг-колдун призывает духов леса и духов воды прийти на помощь ему в познании будущего.

Шаг Лаврентия становился все быстрее, он бегал и прыгал вокруг костра, а глаза его закатились, будто устремленные в черное ночное небо. Движения тела стали расслабленными и в то же время быстрыми, как у птицы, машущей крыльями.

Сидевший рядом Степан подумал, что Лаврентий уже как бы заснул – не видит ничего вокруг себя, не слышит и не реагирует на окружающее. Его друг погрузился в иной, внутренний мир, как бывает во сне.

– Не пора ли его разбудить? – подумал Степан. – Ведь он просил не особенно медлить с этим…

Но это был еще не сон. В какой-то момент колдун бросил в огонь зажатые в кулаке травы, от чего пламя вдруг загорелось ярче – взметнулись разноцветные языки кверху, послышалось шипение. Травы горели шумно, с потрескиванием, а самое главное – огонь был разного цвета, он переливался всеми цветами радуги.

Резко остановившийся Лаврентий склонился к огню и замер, всматриваясь в огненные всполохи. Иногда он потряхивал головой, чтобы вызвать звяканье бубенцов на шапке. Лицо его было напряженным, а на лоб из-под шапки катились крупные капли пота…

– Возьми, – вдруг хрипло сказал он Степану, – возьми в руки!

Он явно указывал глазами на светло-желтый камешек, лежавший на раскаленной добела металлической сковородке. Как же взять его в руки? Камешек хоть и небольшой, но обожжет все руки, да и не удержать будет от боли…

– Бери! – настойчиво и нетерпеливо велел Лаврентий. Сейчас он был старшим, и его приказаний следовало слушаться.

Степан привстал и, наклонившись над огнем, схватил камешек. Он уже приготовился к жгучей боли, но тут произошло чудо – камень был совершенно холодным. Даже ледяным, если быть точным.

Сначала Степан не поверил такому. Подумал, что просто сразу не ощущает боли от ожога. Так бывает, когда боль внезапна и очень сильна.

Но нет, камень и впрямь не нагрелся на раскаленной сковородке. Небывалое дело!