Осирис - Ксавьера Холландер

– Американец послал телеграмму некоему ЛуиХалефи и попросил его приехать. Этот Халефи известный человек. Мы должныподождать до его прибытия. Если он подтвердит, что вещь настоящая, мы сможемдействовать.

– А как мы об этом узнаем?

– Я могу положиться на своего агента.

– Я полагаю, что твой агент – опять твоялюбовница, какая-нибудь проститутка, которая ложится с каждым в постель.

– У меня свои методы, – проворчал Мориба. – Тыне должен заниматься этим.

Оба посмотрели друг на друга. Президент первыйопустил глаза. Его взгляд на женщин был всем известен: каждую женщину,нарушившую общепринятую мораль, следует отправить в государственный монастырьдля перевоспитания.

Как и в большинстве других независимыхафриканских государств, в Саламба не утихала борьба между различными племенамии политическими группировками. Группа мусульман-фундаменталистов, захватившаявласть, с фанатичной непримиримостью преследовала противников. Мужчин сжигали,а женщин забрасывали камнями. Хитрый Ломо знал, что террор можно победитьтолько террором. С тайной помощью США и одной правой группы в Европе онпровозгласил новое учение христианского фундаментализма. Он считал себясторонником воинствующей церкви и отнял у мусульман власть с помощью такихбожественных даров, как ядовитый газ и бомбы. Единственные слова из Библии,которые Ломо цитировал, были: «Я пришел к вам с огнем и мечом». Когда он былпровозглашен президентом, все репрессии, которые проводились мусульманами, былисохранены, только поменялись инструкции.

– Очень хорошо. Во всяком случае ты должен неупускать из виду этого американца, горного инженера, и вещь, которую он нашел.А теперь мы должны обсудить кое-что другое, более важное. – Голос президентазвучал проникновенно, но Мориба оставался холодным и равнодушным. И ДаниэльЛомо, видя это, приготовил ответный удар. – Когда прибудут шотландскиефутболисты, не должно быть никаких инцидентов.

Мориба иронически улыбнулся.

– Конечно, не должно быть! Мы ведь знаем, чтонастоящей религией нашей страны является футбол, что бы ни говорили христианеили мусульмане. Бомба в этом дворце, если ты выживешь, кроме тебя, никого незатронет, бомба на стадионе имени Даниэля Ломо была бы катастрофой для нашейпервой международной игры. Правительство потеряло бы контроль, режим бы пал, ианархисты захватили бы власть.

– Я тронут твоей заботой обо мне, – просипелЛомо. – И так как ты этого не сделаешь, я сам придумал кое-что для своейбезопасности.

– В этом я уверен, – ухмыльнулся Мориба. – Ноты не должен беспокоиться, все в моих руках.

– К черту! – закричал президент. – Знаешь литы планы этого Милоса?

При упоминании имени вождя анархистскойоппозиции улыбка Морибы стала еще шире.

– Ах, Милос, твой страшный призрак, –ухмыльнулся он. – Конечно, знаю. Он хотел бы тебя убить – лучше всего нафутболе, что принесло бы ему огромную популярность.

– Ты знал об этом и никогда меня непредупреждал?

– Успокойся, – пошутил Ази Мориба. – Я же тебесказал, что все в моих руках. Я не вижу причины для беспокойства. Было былучше, если бы ты информировал меня о твоих действиях. Я не хотел бы, чтобы моилюди убили одного из твоих сподручных, если придется вести бой против Милоса иего террористов.

Даниэль Ломо подавил недовольство.

– Помнишь немецкого журналиста Курта Леве,который работал с нами во время революции? Я сохранил с ним связь, и он летит втом же самолете, что и шотландцы, в Ибари. Я ему поручил находиться вблизи инаблюдать, не попытается ли Милос захватить футболистов.

– И что же он предпримет? Он ведь не выглядитсуперменом…

– Не говори глупостей. Он путешествует подименем доктора Герштейна, моего личного врача. Мориба, смотри, чтобы егослучайно не убили!

– Мои люди вряд ли кого-нибудь застрелят понеосторожности, – заверил его Мориба. – Если ты успокоился, я с удовольствиемпойду опять на работу. Не могу себе позволить сидеть здесь и держать твою руку.– Он встал, чтобы попрощаться.

– Ты пойдешь далеко, – прошептал Ломо.

– Может быть, – согласился с ним шеф полиции.– Ты не должен волноваться о своей личной безопасности. Хотя народ тебя нелюбит, но меня он ненавидит, и поэтому тебя не убьют хотя бы из-за того, что яприду на смену тебе. Это должно тебя утешить.

И Ази Мориба покинул президента.

В субботу, 11 июля, «боинг» рейс 101 стоял навзлетной полосе лондонского аэропорта Хитроу. Пока командир корабля ждалразрешения на взлет, его четыре двигателя поднимали облака пыли. Самолет вСаламба никогда не был заполнен полностью. Но сегодня утром на борту былобольше пассажиров, чем обычно: шотландская сборная по футболу вместе сзапасными игроками, тренером и обслугой заняла все места в середине самолета. Встороне сидел Курт Леве, низенький, полный человек с дипломатом. Он углубился внемецкую медицинскую газету. Вблизи расположился Луи Халефи, который тожелистал газету. Так как прямого рейса из Парижа в Саламба не было, он вынужденбыл лететь из Лондона. Курт Леве не обращал внимания на француза, сосредоточиввнимание на группе немцев, которые сидели впереди. Это были мужчины леттридцати с неброскими лицами, но крепкого телосложения. Они мало говорили ивыглядели настороженными. Леве осведомился у красивой черной стюардессы, знаетли она, кто эти люди.

– Я слышал, как один из них говорилпо-немецки, а я тоже немец, – объяснил он. – И подумал, не летят ли они на туже конференцию, что и я.

– Это маловероятно, – улыбнулась она. – Этовоенные советники, приглашенные президентом Ломо муштровать армию Саламба.

Леве проглотил информацию и нашелподозрительным, что Ломо не предупредил его о полете военных советников в одномс ним самолете. Они показались ему неприятными попутчиками, и он, конечно, неупустит их из виду. Остальные пассажиры были мужчины и женщины, которых всегдаможно встретить на летных линиях: жены, которые летели к своим мужьям, деловыелюди, служащие.