Теория ракушек - Лана Вейден

Он ведет допрос, но ответы я пишу сама, пером на бумаге, и сижу при этом за отдельным столом.

Мне очень страшно – и от вопросов и от того, как он на меня при этом смотрит, но я решаю ни в коем случае не показывать этот страх. Закончив, медленно встаю, обхожу свой стол и сажусь на него сверху, протягивая листок «инквизитору».

– Что такое? – словно не понимая, чего от него хотят, спрашивает он.

– Давайте уже… берите, – хочу ответить громко, но получается шепотом.

– Так дать… – вдруг насмешливо переспрашивает он, а потом внезапно поднимается и подходит ко мне вплотную, – … или взять? – конец фразы он тоже почему-то шепчет, причем наклонившись к моему уху.

Лист с протоколом допроса с хрустом мнется, и я просыпаюсь от бешеного сердцебиения.

Ну и ну! Приснится же такая дичь! Ужас, ужас!

…Новый день не принёс ничего интересного. Разве что англичанка поразила воображение всех моих одноклассников. Она в жизни не носила коротких юбок, но тут вдруг напялила почти что мини, а еще покрасила волосы и соорудила на голове нечто, напоминающее прическу. Правда, ее ужасный характер при этом не изменился: гоняла по-прежнему жестко.

– Мда. А конкуренция-то возрастает, Ариночка, – с усмешкой заметила Полина после английского.

– Думаешь, она из-за Марка так вырядилась? – несмотря на вчерашнюю стычку, Михеева была настроена дружелюбно.

– Тут и думать нечего, всё ясно. Только ей это не поможет. Ведь если раньше она была похожа на обычную мышь, то теперь стала нагламуренной мышью. А в целом разница небольшая.

Арина радостно засмеялась.

– Точно-точно! Но я, вообще-то, тоже думаю покраситься.

– И это зря, – Полина была настроена не так благодушно, – тебе всё это тоже не поможет.

–Да неужели? С чего такая уверенность? – Михеева сразу нахмурилась.

– Думаю, ему нравятся умные девушки, – Полина небрежным жестом поправила волосы.

– Это ты себя имеешь в виду, что ли? Мечтать не вредно, – Арина презрительно оттопырила губы.

– В любом случае мужчины в первую очередь обращают внимание на внешность. Такая уж у них природа, и ничего с этим не поделаешь, – влезла Ильина и после этих слов с тоской посмотрела на Владу.

В прошлом году Соня Ильина была безнадежно влюблена в парня из выпускного класса, а тот бегал за Владой. Соня считала, что всему виной ее ужасный нос и считала дни, когда сможет его исправить. Папа Ильиной работал в мэрии и, по слухам, его часто видели в ресторанах с девушками-моделями, а в то время как ее мама почти беспрерывно делала пластические операции и внушала дочке, что самые лучшие инвестиции – это вложения в собственную внешность.

– А вот и не все мужчины такие! – почему-то возмутилась Арина. – Думаю, Марк не такой.

– Тебе, Ариночка, вредно думать!

Боже, всё никак не угомонятся! Сил нет это слушать. Я вышла в коридор и вдруг вспомнила, что тоже собиралась покраситься.  А потом вспомнила и дурацкий сон, от чего сердце почему-то опять заколотилось.

Ну уж нет, хватит на сегодня всякой ерунды! Я – не дура и краситься собралась вовсе не из-за какого-то там Марка! А сон… мне еще и не такой бред порой снится. Пойду-ка лучше прогуляюсь и послушаю музыку.

Сунув в уши наушники, я спустилась на первый этаж, зачем-то почитала там объявления и попыталась думать о хорошем. Например, о том, куда можно поехать следующим летом после выпускного. Правда, ничего толкового так и не надумала. Ну и ладно. Времени-то еще почти целый год.

…На следующий день в гимназии тоже ничего нового не произошло. А в четверг снова был немецкий.

– Как наши эссе? – тут же пристала к учителю Полина. – Скажите, вы поставили оценки?

– Я не собирался ставить за них оценки, просто хотел определить уровень ваших знаний. Всё, что нужно, я выяснил, – довольно резко ответил он. – Но если вам так хочется оценок, в конце урока проведу небольшой тест.

Сразу же захотелось как следует треснуть Гордееву по лбу. А Полину эти слова почему-то обрадовали: прямо расплылась в улыбке. И Михеева туда же – она-то чему радуется?

За пятнадцать минут до конца урока он достал какие-то листы и обратился ко мне – теперь я уже сидела на своём месте – первой парте.

– Вот вы…

– Я?

– Да. Кажется, Алина? Алиса?

– Анжелика.

– Точно, Анжелика. Можете раздать тест?

Ага, всю жизнь мечтала! Я поднялась с места и сделала недовольное лицо, но он уже не мог этого видеть, потому что сразу же отвернулся и подошел к окну.

– А вы не могли бы напомнить, как вас зовут? А то я тоже забыла, – зачем-то ляпнула я, да еще и сделала при этом ударение на «вас».

По классу пробежал смешок.

– Марк Эдуардович, – не поворачивая головы, ответил он.

– Ах, ну да! Конечно, сейчас раздам, Марк Эдуардович.

Пока я ходила по классу и раздавала тест, в голове почему-то дробно стучало: «а-ведь-он-даже-не-запомнил-моего-имени-не-запомнил-моего-имени-не-запомнил-моего-имени».

Ой, да и чёрт с тобой, Марк Эдуардович.

Чёрт с тобой.

Новость № 1: Марк Вебер – сноб и самый ужасный человек из всех, что я встречала в жизни. Да и вообще, прямо какое-то дьявольское создание.

С его приходом в гимназии началось настоящее безумие. Теперь по понедельникам и четвергам около четыреста второго кабинета постоянно дежурила толпа девушек.

Когда Вебер подходил к зданию, они прилипали к окну, таращились на учителя во все глаза и постоянно фотографировали, словно он был какой-то мировой знаменитостью.

Как только он поднимался на этаж и проходил мимо, начинались попытки обратить на себя его внимание всеми возможными способами. В ход шли: глупое хихиканье, громкие вздохи, томные взгляды и тому подобная ерунда. В общем, испанский стыд, да и только. А педагогический состав во главе с Барби, еще недавно читавшей нам лекцию о приличиях, оказался таковым только на словах. Не только англичанка отличилась: те, что постарше, тоже стали выряжаться как не знаю кто, даже замужние. А сама Барби – так вообще кошмар. Стала носить под пиджак полупрозрачные блузки, но пиджак при этом не застегивать.

Считалось, что  11 «М» – счастливчики, ведь мои одноклассницы имели возможность общаться с ним лично! И они пытались использовать эту возможность на полную катушку. Арина любила подойти к учительскому столу, наклониться как можно ниже и что-то спросить еле слышно. Полина – поумничать и засыпать Вебера кучей вопросов.

Влада пользовалась другими приёмами. Я давно заметила: если она хочет кого-то соблазнить, то сначала смотрит долгим пронзительным взглядом, а потом с улыбкой опускает глаза. Мне всегда казалось, что она соблазняет парней лишь ради азарта: Владе нравилось видеть вокруг себя толпу поклонников и вертеть ими как угодно. И обычно её способ соблазнения действовал безотказно, но не в этот раз.