Проклятие египетской гробницы - Роберт Лоуренс Стайн

МУМИЯ!

Оттолкнувшись от стены, она, пошатываясь, направилась ко мне в гостиную, слепо шаря перед собой руками, словно уже намереваясь схватить меня.

Я открыл рот, чтобы закричать, но не смог издать ни звука.

Я отступил на шаг. И еще на шаг. Сам того не осознавая, я воздел руку мумии перед собой, словно в надежде испугать ею незваного гостя.

Когда мумия, шаркая, вышла на свет, я заглянул в ее глубокие темные глаза.

И узнал их.

– Дядя Бен! – закричал я и сердито швырнул в него руку мумии. Та ударилась о его перебинтованную грудь и отскочила.

Бен привалился спиной к стене и расхохотался своим фирменным раскатистым смехом. Тут я увидел и Сари, просунувшую голову в дверь. Она тоже смеялась.

Они оба думали, что это жуть как смешно. Но мое сердце колотилось так сильно, что я думал – вот-вот выскочит из груди.

– Да ничего смешного! – завопил я сердито, стискивая кулаки и ловя ртом воздух в тщетной попытке унять сбившееся дыхание.

– Я ж говорила, он испугается, – сказала Сари, входя в комнату с широкой улыбкой превосходства на лице.

Дядя Бен так хохотал, что по его забинтованному лицу текли слезы. Он был крепким крупным мужчиной, высоким и широкоплечим, и от его смеха тряслись стены.

– Ты ведь не настолько испугался, правда же, Гейб?

– Да знал я, что это ты! – Мое сердце все еще колотилось, словно заводная игрушка, у которой кто-то перекрутил пружину. – Сразу тебя узнал!

– Да у тебя точно был испуганный вид, – заявила Сари.

– Не хотел портить вам веселье, – пробурчал я, гадая, видят ли они, как сильно я на самом деле напуган.

– Ох, видел бы ты свое лицо! – воскликнул дядя Бен и снова расхохотался.

– Я говорила папе, чтобы он этого не делал, – сказала Сари, присаживаясь на софу. – Как его только в лифт пустили в таком прикиде.

Дядя Бен наклонился и поднял руку мумии, которой я в него бросил.

– Ты ведь привык ко мне и моим розыгрышам, верно, Гейб?

– Верней некуда, – сказал я, избегая его взгляда.

Втайне я ругал себя за то, что попался на дядин дурацкий костюм. Я всегда попадаюсь на его дурацкие шутки. Всегда. Еще и Сари ухмылялась мне с края софы, явно понимая – меня так крепко пробрало, что я чуть язык не проглотил.

Дядя Бен, на ходу стягивая с лица бинты, протопал ко мне и вернул маленькую руку мумии.

– Где ты ее раздобыл? – поинтересовался он.

– На гаражной распродаже прибарахлился, – бросил я.

Я хотел спросить, настоящая ли эта штука, но он заключил меня в медвежьи объятья – и я сразу потерял дар речи, а заодно и добрую половину воздуха в легких. Бинты на его руках щекотали мне нос.

– Рад тебя видеть, Гейб! – возопил он, кружа меня по комнате. – Вон какой вымахал!

– Почти с меня ростом, да, – ухмыльнулась Сари ядовито.

– А теперь помогите мне кто-нибудь снять эти штуки.

– Тебе они к лицу, оставь!

– Ну-ну, Сари, не могу же я все время так ходить.

Надув щеки и отбросив прямые черные волосы за плечи, Сари подошла к отцу и принялась разматывать бинты.

– Я немного увлекся этой мумией, Гейб, – признался дядя Бен, положив руку мне на плечо. – Целыми днями пропадая в пирамидах, сам себя чувствуешь кем-то из их братии.

– Целыми днями? – присвистнул я. – Ты что-то нашел?

– Совершенно новую погребальную камеру, – встряла Сари, не давая Бену вставить слово. – Он исследует те части пирамиды, которые не тронуты с самой древности.

– Неужели? – воскликнул я. – Да это же жуть как круто!

Дядя Бен усмехнулся.

– Погоди, все своими глазами увидишь – тогда уж решишь, круто или нет.

– Увижу? – Я не сразу понял, о чем он. – Ты что, возьмешь меня в пирамиду?

Мой голос от счастья подскочил до таких высот, где слышать могут только собаки. Но мне было все равно – я попросту не верил своей удаче. Я побываю в пирамиде! В той ее части, что открыта совсем недавно!

– У меня нет выбора, – с наигранной сухостью ответил дядя Бен. – Куда вас двоих-то пристроить, если не туда?

– Там есть мумии? – спросил я. – Скажи, мы увидим мумии?

– Ты только что видел одну – успел соскучиться? – Такой уж у Сари юмор: дурацкий. Я пропустил ее шпильку мимо ушей.

– Бен, а там есть сокровища? Египетские реликвии, настенные росписи?

– Расскажу обо всем за обедом, – пообещал он, стягивая последнюю повязку. Под слоями марли на нем оказалась клетчатая рубашка-поло и мешковатые брюки. – Неплохо было бы сейчас что-нибудь перехватить – я такой голодный, что слона готов съесть.

– Бегом вниз, – сказала Сари и оттолкнула меня в сторону, чтобы дать себе фору.

Мы поели внизу, в гостиничном ресторане. На стенах были нарисованы пальмы, а по периметру зала в больших напольных кадках росли миниатюрные пальмы. У деревянного потолка лениво вращались лопасти огромных вентиляторов.

Нас усадили в укромном уголке с перегородкой, снабдив двумя огромными меню. Те были двуязычными – список на английском, список на арабском.

– Что будешь, Гейб, ляхм харуф или ляхм бакар[3]? – спросила Сари с самодовольной улыбкой. Нет, ну нашла чем пощеголять – нахватанным по верхам арабским! Воображала!

Официант в белом костюме принес нам корзину плоского лаваша и миску с чем-то зеленым. Я заказал большой сэндвич и жареную картошку. Сари ограничилась салатом.

Пока мы обедали, дядя Бен еще немного рассказал о том, что нашел в пирамиде.

– Как вам, наверное, известно, – начал он, складывая лаваш в конвертик, – пирамида была построена примерно в две тысячи пятисотом году до нашей эры, во время правления фараона Хуфу.

– Гезундхайд[4], – сказала Сари. Еще одна дурацкая шутка.

Бен хихикнул, я же скорчил ей рожу.

– Это было самое большое сооружение своего времени, – сказал Бен. – Знаешь, какой ширины основание пирамиды?

Сари покачала головой.

– Нет. Какой ширины? – спросила она с набитым салатом ртом.

– А я знаю, – усмехнулся я. – Тринадцать акров в ширину.

– Ого, правильно! – воскликнул дядя Бен, явно впечатленный.

Сари бросила на меня удивленный взгляд.