Билет до станции «Счастье» - Шерил Сент-Джон

После обеда они приготовились к длинному путешествию. Она сняла шляпу. Ее волосы, небрежно собранные и поднятые невидимыми заколками, тотчас привлекли его внимание. Длинные локоны представляли собой удивительное сочетание прядей разных оттенков: одни – цвета спелой пшеницы, другие – темные, как мед, третьи – почти белые. Волоски золотистого цвета создавали иллюзию металлических нитей. Колечки волос подчеркивали прозрачность кожи на виске и изящную грацию белой шеи. Казалось, если оттянуть их вниз, они мгновенно закрутятся обратно.

Тут Николаса осенило, что заглядываться на ее волосы и придумывать поэтические сравнения неуместно, и он перевел взгляд на весенний пейзаж за окном – недавно засеянные пастбища Пенсильвании. Время от времени, когда девушка прикрывала веки и отдыхала, он изучал изгиб ее золотистых ресниц на фоне светлой кожи, приятную полноту губ и крошечные морщинки вокруг рта, свидетельствующие о том, что когда-то она улыбалась. Интересно, кому? Может быть, Стефану?

Даже ее уши, мочки которых украшали скромные сережки-жемчужины, казались изящными. Брови у нее были того же оттенка, что и самые темные пряди волос. Однако, несмотря на несомненную красоту, она казалась слишком угрюмой.

Николас никак не мог смириться с тем, что она оказалась совсем не такой женщиной, какую им описывал Стефан. Конечно, Стефан не вдавался в подробности, но он рассказывал о ее чувстве юмора, обаянии и жизнелюбии. Остальное Николас разузнал, воспользовавшись услугами частного детектива.

Девушка открыла глаза и обнаружила, что Николас изучает ее.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. Она кивнула, и сережки у нее покачнулись.

– Ты устала. Скоро мы остановимся поужинать и переночевать. И малыш уже просыпается.

Шея и бледные щеки у нее покрылись румянцем. Николас никогда не видел женщины, которую столь легко можно смутить одним намеком на кормление ребенка и естественные потребности человеческого организма. Если бы он ничего о ней не знал, то подумал бы, что перед ним юная леди, выращенная в тепличных условиях. Всякий раз, как ребенок просыпался, он просил кучера остановиться, а сам ждал на улице, пока она кормила сына. На станциях Николас радовался, что купил Клэр пару костылей, так как по объективным причинам он не мог сопровождать ее всюду.

Ребенок начал тихо хныкать, и она наклонилась к люльке.

– Город уже скоро, – сказал Николас, отодвинув кожаную шторку от окна, и дал инструкции кучеру.

Когда Клэр надела шляпку, закрепила ее шпилькой и взялась за перчатки, Николас заметил отсутствие украшения, которое точно должно было быть у нее на руке.

– А где твое обручальное кольцо? – поинтересовался он.

Она подняла на него чистые голубые глаза.

– У меня пальцы отекали, – тихо ответила она, смущенно отводя взгляд и надевая перчатки. Настоящая леди.

Или, черт возьми, прекрасная актриса. Время покажет.

Экипаж замедлил ход и вскоре остановился перед двухэтажным деревянным строением с табличкой «Отель», видавшей и лучшие времена, а теперь болтавшейся на ветру. Николас приподнял кожаную шторку и присмотрелся к сооружению.

– Выглядит не особо привлекательно. Может быть, поедем дальше?

Она серьезно оглядела здание.

– Уверена, что в качестве кратковременного убежища оно нас устроит, мистер Холлидей.

– Называй меня Николас, мы ведь все-таки семья.

Она опустила глаза, якобы рассматривая перчатки.

Дверца открылась, и Грувер опустил ступеньку. Николас вышел и, отстегнув с задней стороны экипажа деревянное кресло на колесах, вытер с него дорожную пыль, подкатил к дверце. Как и раньше, когда они останавливались, Клэр нерешительно приняла его руку и опустилась в кресло.

Николас поставил корзину с уже плачущим ребенком ей на колени и покатил кресло вперед.

У стойки он записался в регистрационной книге и взял ключи от номеров.

– Двадцать четвертый вверх по лестнице и направо, – объяснил служащий за стойкой. – Двадцать седьмой чуть подальше слева, а двадцать восьмой – напротив.

– А нет ли у вас комнат на нижнем этаже? Миссис Холлидей не может ходить.

– К сожалению, нет. Здесь только кухня, обеденный зал и служебные помещения.

– Хорошо. Сейчас я вернусь.

Он взял у нее ребенка, корзину и вещи малыша, поднялся по ступенькам, вошел в ближайшую из их комнат, положил всхлипывающего мальчика на кровать и вернулся вниз.

Грувер появился в крошечном холле с их багажом. Николас передал ему ключ и попросил:

– Подними, пожалуйста, наверх кресло миссис Холлидей.

Сам он обратился к Саре:

– Наклонись вперед.

Глаза у нее вопросительно расширились, но она молча сделала, как он просил. Он обнял ее одной рукой за спину, а другой подхватил под коленями, каким-то образом справившись с ее пышными юбками, и аккуратно, стараясь не причинить боли ее сломанной ноге, легко поднял на руки. Весила она немного, однако нести ее было неудобно. Головой он умудрился сдвинуть на бок шляпку, и ей едва удалось поймать ее. Растрепавшиеся волосы коснулись его шеи и подбородка, а их запах взволновал его.

Она обхватила его за шею, и ее полные груди коснулись его пиджака. Он чертыхнулся, неожиданно почувствовав, как его организм реагирует на близость женщины, но сумел подавить свой неуместный отклик и решил сосредоточиться на ступеньках.

Сердце у Сары билось так громко, что он наверняка мог слышать его удары сквозь одежду. Прижавшись к нему всем телом, она чувствовала широкую грудь с мощными твердыми мышцами, сильные руки, поддерживавшие ей спину и ноги. Она вдыхала запах крахмала от его рубашки, и едва уловимый аромат пены для бритья, исходивший от его подбородка.

Жалобный плач сына вызвал зуд у нее в груди, и почти тут же Сара почувствовала, как увлажнилось платье. Она испугалась, что молоко просочится сквозь одежду и испортит костюм Николаса.

Он внес ее в комнату и остановился. Грувер вкатил кресло и, положив ее шляпку на сиденье, откланялся.

Николас бережно опустил Сару в кресло.

– Помочь тебе снять жакет? – спросил Николас, повышая голос, чтобы она услышала его, несмотря на плач ребенка.

– Нет! – Сара посмотрела вниз в надежде, что хотя бы жакет еще сухой и прикрывает ее. – То есть я имею в виду спасибо, не нужно. Я могу сделать это и сама.

Он выпрямился и беспомощно посмотрел на корзину.

– Может, прислать тебе служанку? Она с благодарностью кивнула.

– Да, спасибо.

Он сделал шаг назад, затем повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Сара наконец скинула жакет и расстегнула блузку.

Ребенок быстро нашел источник пищи, припал к груди и начал громко чмокать. Сара тихонько засмеялась.