Мы начинаем в конце - Крис Уитакер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За их спинами хлопнула дверь. Робин. Дачесс поднялась, пригладила брату волосы, послюнила палец и стерла пятнышко зубной пасты с его мордашки, затем проверила рюкзачок — не забыты ли учебник, дневник и бутылочка воды. Поправила ремешки на плечиках Робина. Мальчик улыбнулся, и Дачесс улыбнулась в ответ.
Брат и сестра стояли плечом к плечу, глядя, как уезжает Уок. Когда автомобиль достиг середины улицы, она, длинная, стала визуально короче. Дачесс обняла Робина, и вместе они вышли за калитку.
Сосед выключил шланг и двинулся, прихрамывая, по своей территории вдоль забора. Хромота была бы гораздо заметнее, если бы Брендон Рок не прикладывал столько усилий к ее маскировке. Крупный, широкоплечий, загорелый. В ухе серьга, стрижка «каскад», шелковый халат. Брендон Рок любил посидеть на скамейке возле гаража — дверь приподнята, окрестности сотрясает хеви-метал.
— Снова мать отличилась?.. Нет, пора, пора звонить в соцзащиту.
Казалось, голос, как и нос, в свое время сломали и не вправили. В одной руке Брендон Рок держал гантель, покачивал ею. Правая рука у него была заметно мускулистее, чем левая.
Дачесс обернулась.
Налетел ветер, распахнул полы халата.
Дачесс сморщила нос.
— Эксгибиционизм при несовершеннолетних. Я полицию вызову.
Под Брендоновым взглядом брат потащил ее прочь.
— Заметила, как у него руки тряслись? Я про Уока, — сказал Робин.
— Утром человеку всегда хуже.
— Почему?
Дачесс пожала плечами — мол, не знаю. На самом деле она знала. Стар и Уок переживают по одному и тому же поводу; наверняка Уок справляется с болью тем же способом, что и ее мать.
— Вчера мама ничего не говорила, а, Робин? Когда я у себя в комнате была?
В школе задали нарисовать семейное древо. Над ним-то Дачесс и корпела, когда Робин заколотил в ее дверь кулачками, когда закричал, что маме снова плохо.
— Она фотки повытащила — старые, на которых Сисси и дедушка.
Робин вбил себе в голову, что у них есть дедушка. Увидел на фото высокого мужчину — и всё, уже готов. Не самого дедушку, главное, а только снимок! Что из матери слова на эту тему не вытянуть, Робина и не смущало вовсе. Ему нужна была родня. Хотя бы одни имена; все равно они вроде подушки безопасности. Иначе и шагу не ступишь — страшно. Дачесс знала, о чем он мечтает. Чтоб по воскресеньям барбекю жарить с дядюшкой, чтобы с двоюродными братьями в футбол гонять — не хуже, чем ребята из класса.
— Ты слыхала про Винсента Кинга?
Они как раз переходили Фишер-стрит. Дачесс взяла Робина за руку.
— Почему ты спрашиваешь? Что тебе известно?
— Что он убил тетю Сисси. Тридцать лет назад. В семидесятые, когда каждый дядька ходил с усами, а мама причесывалась по-другому, чем как сейчас.
— Сисси нашей тетей не была.
— Была, — просто сказал Робин. — Она совсем как ты и мама. Вы трое почти одинаковы.
Дачесс добывала информацию по крупицам. Занималась этим последние несколько лет. В дело шло все — пьяный лепет матери, архивы в библиотеке окружного центра Салинас. И местная библиотека — Дачесс там всю весну трудилась над семейным древом. Линию Рэдли проследила в глубь времен. Уронила книгу на пол, обнаружив свое родство со знаменитым Билли Блю Рэдли. Так и не пойманным, кстати. Повод для затаенной гордости, нечто особенное — этим Дачесс козырнет, когда настанет ее очередь выйти к доске. Зато со стороны отца — большущий вопросительный знак. Вроде крючка, которым пытаешься вытянуть из матери правду, а вытягиваешь скандал. Не раз, а целых два раза мать ложилась с мужчиной, дважды беременела, родила двоих детей, которым светит всю жизнь недоумевать, чья кровь струится в их жилах. «Шлюха» — это слово, произнесенное едва слышно, на выдохе, вылилось для Дачесс в целый месяц домашнего ареста.
— Ты знаешь, что его сегодня из тюрьмы выпустят? — Робин говорил почти шепотом, будто страшную тайну раскрывал.
— Кто тебе сказал?
— Рикки Тэллоу.
Мать Рикки Тэллоу работала диспетчером в полицейском участке.
— Что еще сказал Рикки?
Робин стал глядеть в сторону.
— Отвечай, Робин.
Раскололся он на удивление быстро.
— Что Винсента Кинга надо было поджарить. Но тут мисс Долорес услышала и накричала на Рикки.
— А ты знаешь, как это — поджарить?
— Нет.
Дачесс опять взяла брата за руку — они пересекали Вирджиния-авеню. Здесь участки с домами были попросторнее. Кейп-Хейвен уверенно подбирался к океану; недвижимость с каждой следующей пляжной линией падала в цене по законам обратной пропорциональности. Насчет своего дома Дачесс не питала иллюзий — дом стоял на самой удаленной от пляжа улице.
Они с Робином влились в толпу, которая приближалась к школе. Дачесс уловила шепот — что-то про ангелов и предопределенность.
У школьных ворот она еще раз пригладила Робину волосы и проверила, правильно ли застегнуты пуговки его рубашки.
Садик находился сразу за Хиллтопской средней школой. Большую перемену Дачесс, как обычно, проведет возле забора, который разграничивает школьный двор и игровую площадку для малышей. Она должна отслеживать Робина. Тот будет ей махать и улыбаться; она будет жевать сэндвич и смотреть в оба.
— Веди себя хорошо.
— Ага.
— Про маму никому ни слова.
Дачесс обняла брата, поцеловала в щеку, дождалась, пока появится мисс Долорес, пока заметит Робина. Лишь убедившись, что брат под опекой воспитательницы, Дачесс направилась к школе, нырнула в толпу ребят.
На крыльцо, где вокруг Нейта Дормена тусовались подлипалы, Дачесс всходила с низко опущенной головой. Не сработало. Нейт — воротник рубашки торчком, рукава закатаны, видны жилистые предплечья — буквально вырос перед ней.
— Говорят, мамаша твоя снова в дерьмо вляпалась.
Подлипалы заржали хором.
Дачесс резко подняла взгляд.
Нейт не стушевался.
— Чего вылупилась?
Она все смотрела ему в глаза. Потом отчеканила:
— Я — Дачесс Дэй Рэдли, и я вне закона. А ты, Нейт Дормен, — трусливый койот.
— Психопатка.
Дачесс сделала шаг вперед. Заметила, как судорожно сглотнул Нейт.
— Еще слово о моей семье вякнешь — башку тебе оторву, ублюдок.
Нейт попытался рассмеяться. Не очень-то у него получилось. О Дачесс он всякого наслушался. Субтильная, со смазливой мордашкой — это верно. Зато если разъярится — знай держись. Тогда и приятели не вступятся.
Дачесс проследовала в открытую школьную дверь. До нее донесся шумный выдох Нейта Дормена. Дачесс не оглянулась — Нейт мог заметить, что у нее глаза красные после очередной мучительной ночи.