Звук родной струны - Николай Степанович Новиков

моего деда Филарета Петровича — ребенок должен обязательно расти в окружении детей». В семейном альбоме Мусоргских хранилась фотография, где Филарет и Модест снялись в крестьянских штанах и рубашках. Это еще раз подтверждает, что родители старались даже внешне не отделять своих детей от сверстников-крепостных. К сожалению, этот снимок пропал во время ленинградской блокады.

О том, что Модест общался с крестьянскими детьми и их родителями, бывал в избах, есть свидетельство самого композитора: «Недаром в детстве мужичков любил послушивать и песенками их искушаться изволил». Край этот издавна считался песенным.

Александра Ивановна Прокошенко вспоминает: «Были у нас свои певуны, знавшие много старинных песен. Пели во время работы, когда на покос и с покоса шли, пели на игрищах, когда на ярмарке собирались, пели и зимой в избах, когда пряли, вязали, на посиделках. Старики любили про былое вспоминать, находились даже мастера сказки складывать. А ребятишки всегда рядом были, помогали в работе и, конечно же, слушали...»

Как можно заключить из писем Мусоргского, одним из главных удовольствий было для него купанье. И это неудивительно, ведь вся жизнь в Кареве и в соседних деревнях была тесно связана с озером. Модест Петрович, например, в письме к М. А. Балакиреву описывает «забавную сцену», происшедшую с братом Филаретом: «Пошли мы купаться и не успел он войти в воду, как упал или, вернее, рухнул всем телом, волны поднялись страшные, и все водное царство застонало, и в это время Кито произнес только: «Удачно!»

Может быть, во время купания в Жижицком озере в детские годы и появилось у Филарета ласковое «морское» прозвище Кито.

Маленький Модест каждый день слышал, как плещут волны, бьются о причал лодки, скрипят уключины, звенит молот кузнеца, кричат «горластые» каревские петухи, шумят под ветром прибрежные деревья... Из этих «утренних» звуков, наверное, и сложилась симфоническая картина «Рассвет», светлое лирическое вступление к опере «Хованщина», олицетворяющее вечную красоту, чистоту и мудрость природы. Наблюдал Модест и картины крестьянского быта, о которых образно и правдиво поведала Александра Ивановна Прокошенко: «Бабы из озера воду на коромыслах носили. Летом делали кладки, зимой — проруби. С кладок белье полоскали, звонко колотили прайниками. А коров пасли на острове Лукаш и доить на лодках плавали и опять же песни на воде играли...»

Из воспоминаний (записаны в 1979 году) Михаила Григорьевича Бардина, дед которого купил усадьбу Мусоргских: «Мои родители держали свой невод. Лодка была тесовая — в нее больше двенадцати человек садилось. Ходили на веслах, без паруса. А зимой делали проруби, невод под лед шестами заталкивали. Отец рассказывал, один раз зимой 12 возов судака поймали. А рыбу с нашего озера в Петербург возили, говорили, во дворец».

Юный Модест, конечно, видел, как ловили рыбу, и не исключено, что позже, уже взрослым, при его любознательности, плавал с рыбаками. Современница композитора А. Н. Молас оставила такие воспоминания: «М. П. терпеть не мог, чтобы ловили рыбу на удочку. Надо, говорил он, ловить сетью, чтобы не мучить напрасно рыбу, надо вообще всегда избегать делать больно какому бы то ни было живому существу и не заставлять страдать другого ни нравственно, ни физически».

И рассказы старожилов, и архивные документы свидетельствуют, что братьев Мусоргских не отрывали от крестьянской среды. И в то же время в Кареве, небогатом именьице, находившемся в самом глухом уголке Псковщины, отец и мать дали Модесту прекрасное образование и воспитание.

Детство будущего композитора было связано с музыкой. Отец пел, играл на скрипке, мать — на фортепьяно, и в доме постоянно музицировали. Из автобиографии М. П. Мусоргского известно, что он уже в семь лет играл сочинения Листа, а «на 9-летнем возрасте в большом обществе, в доме своих родителей... сыграл большой концерт Фильда». Что же это было за общество? Опять же из разных документов удалось точно установить, кто из помещиков жил по соседству с Мусоргскими, водил с ними дружбу или был связан родством. Самый ближний сосед и родственник — родной дядя Модеста Николай Иванович Чириков, подполковник в отставке, образованный и просвещенный человек. В селе Канищеве находилось имение тоже родственника по отцу и матери Ивана Васильевича Голенищева-Кутузова. Позже, став взрослым, Модест Петрович останавливался в его доме и написал здесь романс «Песнь старца». У Ивана Васильевича было четыре дочери, одна из которых приходилась бабушкой Елене Ивановне — жене художника Николая Константиновича Рериха, что удалось уточнить после встречи со Святославом Николаевичем Рерихом в Москве.

Недалеко от Голенищевых-Кутузовых, в селе Преображенском, жил потомок древнейшего дворянского рода князь Константин Яковлевич Шаховской.

По соседству жили в разных селах Пущины, брат и сестра — с их предками дружил Пушкин. Недалеко от Карева находилось имение родственника Мусоргских и Чириковых — Алексея Николаевича Зеленого. А в селе Богоявленском жил Николай Александрович Гедеонов, связанный родством с директором императорских театров, с которым у Модеста Петровича сложились деловые отношения при постановке «Бориса Годунова» в Мариинском театре в Петербурге.

Общение родителей с широким кругом людей, конечно же, сказалось и на воспитании Модеста. Но пришла пора, детство в Кареве кончилось. В 1849 году родители отвезли Филарета и Модеста в Петербург, чтобы определить их на учебу. Для Модеста начался новый, петербургский, период, самый продолжительный в его короткой жизни. Однако до последних дней Модест Петрович вспоминал детские годы, свою родину. Эти воспоминания часто ложились в основу его произведений. Вот лишь один, но очень яркий пример. После знакомства с документами архива и литературным текстом вокального цикла «Детская», сочиненным Мусоргским, удалось выявить персонажей одной из пьес цикла — «С няней».

...В конце марта 1868 года Мусоргский, вероятно, сумел вырваться на короткий срок из Петербурга, чтобы побывать на могиле любимой матери и оформить в церкви ее поминовение, как он делал и раньше. Остановился Модест Петрович, конечно же, в своем Кареве, хозяином которого числился. Встречи со старожилами усадьбы навеяли воспоминания о детстве, о няне. Как известно, Мусоргский вынашивал музыкальные замыслы, пока «приспеет время записывать». И, вернувшись в Петербург, он сочиняет песню «Дитя» (на рукописи авторская дата «26 апреля 1868 года»). Это первое название, были еще и такие варианты: «Расскажи мне, нянюшка», «Дитя с няней», «Ребенок». В цикл «Детская» песня войдет под № 1 с окончательным и общеизвестным теперь названием «С няней».

Это свое произведение Мусоргский посвятил Александру Сергеевичу Даргомыжскому — «великому учителю музыкальной правды», как напишет Модест Петрович. Ему же первому он проиграл песню, после чего Даргомыжский сказал: «Ну, этот заткнул меня за пояс». Первой исполнительницей песни была Александра Николаевна