Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

утра. Береговая полоса отливала серым; кое-где сквозь грязь пробивались пучки упрямой травы.

Все встали с рассветом; в бухте была куча народу. Появилась небольшая процессия: два офицера из Уилмингтонского Комитета Безопасности, представитель Торгового союза, священник с Библией и сам пленник — высокий, широкоплечий, с непокрытой головой. Последним шел раб с веревками.

— Я не хочу смотреть, — пробормотала Брианна еле слышно. Она сильно побледнела и обхватила себя руками, словно у нее болел живот.

— Тогда пойдем.

Роджер взял ее за руку, но она вырвалась.

— Надо.

Вокруг толпились люди: суетились, ища местечко поудобнее, улюлюкали и свистели. Процедура не заняла много времени. Раб, крупный мужчина, пошатал сваю, проверяя на прочность, затем отошел, а два офицера привязали Боннета, обмотав веревками от груди до колен. Теперь никуда не денется, ублюдок…

Роджер думал о том, что должен искать в сердце сострадание, молиться за него… Не получалось. Пытался просить у Бога прощения для него — и не смог. В животе бурлил клубок червей, словно его самого привязали к столбу.

Люди толпой шли на прибрежную отмель: зеваки, прыгающие дети — и человек с блокнотом и карандашом, Амоса Крапп, владелец «Уилмингтон газетт».

— Да, это станет сенсацией, — пробормотал Роджер. Неважно, что скажет — или не скажет — Боннет, завтра на улицах будут торговать его сенсационными признаниями или слащавым раскаянием, а скорее всего, и тем и другим.

— Нет, я правда не могу на это смотреть.

Брианна развернулась и взяла его за руку. Отойдя подальше, в тень складов, она бросилась на грудь мужу и разрыдалась.

— Ш‑ш‑ш, все хорошо… Все будет хорошо… — Роджер погладил ее по спине, стараясь придать словам убедительность, однако в горле застрял комок размером с лимон. Наконец он взял жену за плечи и, отстранив от себя, заглянул в лицо. — Ты вовсе не обязана…

Брианна перестала плакать и вытерла нос рукавом, избегая его взгляда.

— Дело даже не в нем. Просто все разом навалилось… М‑мэнди… — тут ее голос дрогнул, — встреча с братом… Ох, Роджер, если я ему не расскажу, он ведь так и не узнает, и я его больше не увижу! Его, и лорда Джона, и маму…

Нахлынули свежие слезы, но Брианна мужественно сглотнула.

— Дело не в нем… — повторила она сдавленным голосом.

— Может быть… И все-таки ты не обязана.

В животе еще крутило, и руки тряслись, однако теперь он был полон решимости.

— Надо было прикончить его в Окракоуке! — Брианна закрыла глаза и отбросила пряди выбившихся волос. Солнце уже стояло высоко. — Струсила. Подумала, что лучше пусть с ним разберется закон… — Она открыла покрасневшие глаза и встретилась взглядом с Роджером. — Я не могу допустить, чтобы все закончилось именно так — и не потому, что дала слово.

Роджер понял, ощутив, как в костях поднимается страх перед приливом, перед неумолимо наступающей водой. До подбородка дойдет часов через девять — Боннет высокий…

— Я сам, — решительно заявил он.

Брианна попыталась улыбнуться, но не смогла.

— Нет, не надо.

Она выглядела ужасно измотанной — никто из них толком не спал накануне, — но голос у нее был решительный; Роджер распознал упрямую кровь Джейми Фрэзера.

Какого черта — в нем тоже течет частичка этой крови!

— Я же тебе говорил… Помнишь, твой отец сказал: «Я убью за нее». Если надо… я сделаю.

Брианна потихоньку приходила в себя. Утерев лицо подолом юбки, она глубоко вздохнула и вновь подняла на него взгляд темно-синих глаз, гораздо темнее неба.

— Да, ты говорил. А еще ты объяснил, почему он так сказал Арчу Багу: «На ней лежит клятва. Она — доктор и не может убивать».

Ну да, как же, подумал Роджер, но счел за благо промолчать. Не успел он найти какие-то тактичные слова, как Брианна продолжила, положив ладони ему на грудь:

— Ты тоже связан клятвой.

— Нет…

— Да! Пусть еще не официально, дело не в этом. Может, у твоего обета даже слов нет, но ты его принял, я знаю.

Этого Роджер не мог отрицать и был тронут тем, что она понимает.

— Ну… — Он накрыл ее руки ладонями. — Я ведь и тебе дал обет, помнишь? Я сказал, что никогда не поставлю Бога перед моей… любовью к тебе.

Любовь… Он не мог поверить, что обсуждает такие вещи в контексте любви. И все же у него было странное ощущение, что Бри видит ситуацию именно так.

— А я такого обета не давала, — отрезала Брианна и высвободила руки. — Зато я дала слово.

Прошлой ночью она ходила с Джейми туда, где содержали пирата. Роджер не представлял себе, какие ухищрения они пустили в ход — подкуп или силу убеждения; тем не менее им удалось проскользнуть. Джейми привел ее домой очень поздно, бледную, с кучей бумаг, которую она передала отцу. Письменные показания под присягой: описание делишек Боннета с разными купцами вдоль побережья.

Роджер бросил на Джейми убийственный взгляд и получил такой же в ответ. Это война, говорили прищуренные глаза Фрэзера, и я использую любое доступное оружие. Однако вслух он сказал лишь: «Спокойной ночи, a nighean», — и нежно коснулся ее волос.

Брианна уселась кормить Мэнди, закрыв глаза, отказываясь разговаривать. Через некоторое время ее лицо разгладилось. Похлопав малышку по спине, Бри уложила ее в корзину, легла в постель и занялась с ним любовью молча, со странной жесткостью, которая его удивила, — но не так, как сейчас.

— И вот еще что, — произнесла Брианна немного печально. — Я — единственный человек на свете, для которого это не убийство.

Потом она развернулась и быстро пошла прочь в сторону таверны, где ждала Мэнди. С отмели доносились возбужденные голоса, напоминавшие крики чаек.

* * *

В два часа пополудни Роджер помог жене забраться в маленькую гребную лодку, привязанную к причалу недалеко от складов. Весь день уровень воды повышался и уже достиг пяти футов. Посреди блестящей серой отмели торчала группа свай, а в их гуще — маленькая темная голова пирата.

Брианна держалась отстраненно, словно языческая статуя с безжизненным лицом. Приподняв юбки, она залезла в лодку; тяжелый предмет в кармане глухо стукнул о деревянную скамью.

Роджер сел на весла и принялся грести в направлении швартовых свай. Они не привлекут к себе особенного внимания: с самого полудня вокруг курсировали лодки с зеваками, которым хотелось взглянуть в лицо приговоренному, выкрикнуть обидные насмешки или отрезать прядь волос в качестве сувенира.

Он не видел, куда плыл: Брианна указывала направление молчаливым наклоном головы.

Внезапно она подняла левую руку, и Роджер остановился, разворачивая лодку одним веслом.

Лицо Боннета