Штурм - Роман Глушков

– Ладно, пойдем, пока там, внутри, без нас все вкусное не расхватали, – заметил Сквозняк Кальтеру, кивнув в сторону арки, под которой только что пробежали их с японцем неблагодарные зрители. Шотландец и пруссак также находились среди них. Да и самурай разве что он не рвался вперед, а, сохраняя достоинство, шел в арьергарде галдящей толпы. В которой больше не было сочувствующих ему и калекам болельщиков. Отныне толпа вновь состояла из одних лишь конкурентов, готовых без зазрения совести выхватить у них из-под носа любую награду. Даже ту, которая могла полагаться им по праву за победу над великаном. Только кого это волновало? Все думали лишь о том, что их ждет впереди, а об оставшихся за спиной кошмарах предпочитали забыть. Вместе с заслугами тех, кто их от этих кошмаров избавил.

Толщина храмовых стен была весьма внушительной, но свет без труда проникал в многочисленные окна. Поэтому надобность в факелах здесь отпадала, хотя горец с кирасиром не забыли подобрать их перед тем, как побежали вслед за толпой. Несмотря на пасмурную погоду снаружи, главный зал «храма» и его убранство можно было рассмотреть во всех подробностях. И подробности эти, надо признать, не разочаровывали. Мегалит не переставал преподносить гостям сюрпризы, от которых у тех раз за разом захватывало дух, а изо рта начинала вырываться брань.

Похоже, Кальтер не ошибся, когда назвал это сооружение храмом – оно и впрямь было культовым. Вдоль стен зала возвышались под стать ему такие же гигантские каменные статуи. Куприянов насчитал по пять сидящих человекообразных истуканов справа и слева от себя, и еще один находился у дальней стены. По логике, вся эта скульптурная группа являла собой восседающее на троне главное божество и расположившихся по бокам от него богов рангом пониже.

Макушки статуй почти упирались в потолок, что располагался на высоте порядка двадцати метров, а внешность их была довольно однотипная. Единственное, в чем они отличались, это в позах. Руки каждого колосса демонстрировали какой-либо жест, и всякий раз он был уникален. Очевидно, скульптор хотел изобразить не просто пантеон богов, а подошел к работе более творчески: сделал так, чтобы они выглядели как бы совещающимися. И дискуссия между ними шла бурная, потому что лишь один бог сидел в спокойной позе, сложа руки на коленях. Прочие жестикулировали весьма энергично, и можно было лишь догадываться, что их так взволновало.

При внимательном рассмотрении выяснилось, что статуи еще недоделаны. У них у всех отсутствовали лица, да и тела были высечены довольно схематично – без анатомических подробностей и одежды. Нельзя было даже определить половую принадлежность этих созданий, которые больше напоминали манекены – те дешевые их разновидности, что являются всего лишь вешалками. И только внушительные размеры этих «заготовок» не позволяли относиться к ним и к их создателю пренебрежительно.

Помимо статуй в центре зала также имелся фонтан, причем функционирующий. Его бьющая вверх единственная струя моментально привлекла к себе большинство гостей. Тех, которые, блуждая в темноте, либо успели израсходовать все свои запасы воды, либо жили в режиме ее жесткой экономии. По этой причине осматривать храм прямо с порога взялись лишь немногие из толпы. Включая Сквозняка и Кальтера, которые пока не страдали от жажды.

– Кого-то эти безмордые истуканы очень сильно напоминают, тебе не кажется? – поинтересовался Серега у напарника, приглядевшись к здешнему экстравагантному пантеону.

– Черт побери! – Только теперь до Куприянова дошло, на чьи фигуры он в действительности смотрит. – Да это же «серые»! Одиннадцать проклятых «серых», ни больше ни меньше. Как пить дать – они. Так вот, стало быть, кому молятся хозяева Мегалита и какие святыни охранял тот великан!

– Не факт, что молятся, ведь это может быть вовсе не храм, а большая гробница. А эти парни… – Серега обвел рукой скульптурную группу. – Все они – это лишь надгробные памятники, не более.

– Надгробные памятники? – переспросил Кальтер. – Хочешь сказать, что под ними мы отыщем останки «серых»?

– Ну да. Сразу, как только сдвинем их с места. То есть лет через двести-триста, – пожал плечами Сквозняк. – Разве только тут есть какой-нибудь потайной рычаг или кнопка, которые открывают вход в гробницы.

– Но сначала было бы неплохо найти выход отсюда, – заметил Кальтер. – Или хотя бы указатель на него. В конце концов, это он, а вовсе не скелеты «серых», нужен нам в первую очередь.

– Ну, для этого нам хочешь не хочешь, а придется пойти и познакомиться с тем парнем, что председательствует на этом собрании, – заключил Серега, указав в другой конец зала.

– Пожалуй, что так, – согласился Куприянов. И, не дожидаясь приглашения напарника, первым зашагал через зал к статуе главного божества. Сквозняк не придумал ничего лучше, как последовать за ним, тем более что сам же подбросил ему такую идею.

По дороге и тот и другой разглядывали истуканов, мимо которых проходили. Если друг от друга их отличали только жесты, то от «босса» – еще кое-что. А именно: руки последнего были не пусты. В правой у него находился квадратный предмет – надо думать, пакаль, – который он держал перед собой так, слово пускал им солнечные зайчики. Левая рука главного истукана опиралась на прямоугольный щит, который он поставил перед собой, прислонив к коленям. Щит не походил на рыцарский – скорее всего, это была простая доска. И к тому же девственно чистая – натуральная tabula rasa. Хотя, по логике, на ней следовало быть какой-нибудь надписи или рисунку, а иначе зачем бы скульптор потратил столько времени и сил на ее обработку.

На каменном пакале, кстати, тоже не было ни рисунков, ни абстрактных линий, которые можно обычно наблюдать на настоящих артефактах. Являлось ли их отсутствие следствием художественного минимализма, в стиле коего были высечены все одиннадцать каменных фигур – подобно тому, как отсутствовали мелкие детали на типичных памятниках Ленину эпохи СССР? Или же в этом скрывался некий смысл, который знакомым с пакалями гостям предлагалось расшифровать?

– Слыхал когда-нибудь про пакали без рисунков? – поинтересовался Кальтер у Сквозняка.

– Однажды Грязный Ирод спрашивал о них у шейха аль-Наджиба, на которого мы работали в Дубае, – припомнил Серега. – Аль-Наджиб с такими артефактами никогда не сталкивался, но не исключал, что они могут существовать. И, разумеется, обладать какими-то совершенно особыми свойствами. Либо не обладать никакими, а служить чем-то вроде концентраторов или связующих звеньев в той системе, в которую, по идее, должны складываться собранные вместе пакали… Короче говоря, теория офигенно интересная, но проверить ее на практике еще никому не удавалось. А если кому-то и удалось, то мне об этом ничего неизвестно… Кстати, ты заметил, что отсюда нет других выходов?

И правда, иных ворот или дверей в храме не наблюдалось. Разве только они откроются, когда гости найдут ответы на вопросы, которые неминуемо возникнут у них в этом загадочном месте. Наверняка даже у самых дремучих из них, вроде шотландца или южанина с ятаганом, при виде статуй в головах зашевелились какие-то мысли. По крайней мере, остальные гости тоже внимательно осматривали каменных гигантов. На лицах большинства присутствующих был написан суеверный страх, некоторые то и дело осеняли себя крестным знамением, а один рыцарь и вовсе опустился на колени и начал усердно молиться. Лицо его было при этом обращено не к какой-то статуе, а к выходу. Или, точнее, к свету. Хотя, будь Кальтер верующим, его бы терзали большие сомнения в том, что богу есть дело до этой обители великанов-язычников и что он вообще сюда заглядывает.